Что здесь происходило? Что он слышал о Кристи? Дикс
сердце забилось сильно и быстро.
«Чаппи», — Дикс положил руки на плечи старика, поддерживая его. «Что случилось? Что такое, Кристи?»
Чаппи встряхнулся, и Дикс увидел, каких усилий ему стоило прийти в себя. «Жюль увидел Кристи».
«Жюль?»
«Да, ты знаешь крёстного отца Кристи — Жюля Адвера. Ты же встречался с ним много лет, Дикс, помнишь? Он последний год живёт в Сан-Франциско, утверждая, что хочет большой город с более размеренным ритмом. Он живёт в Си-Клиффе, прямо на берегу океана, его дом выходит окнами на мост Золотые Ворота».
«Да, хорошо. Ты говоришь, он видел Кристи?»
«Он позвонил мне и сказал, что видел ее».
Руки Дикса упали. Он отступил на шаг. Он слепо смотрел на тестя, мотая головой из стороны в сторону, в голове пустота. Ему пришлось заставить себя дышать. Ему нужно было набрать слюну в рот, чтобы заговорить. Нет, это было невозможно.
Чаппи схватил Дикса за запястье. «Знаешь, если бы мне кто-нибудь другой сказал такое, я бы сразу же проигнорировал, может, даже пришлёпнул бы, но не Джулс. Он был рядом, когда родилась Кристи. Он знал её всю жизнь. Он, может быть, старше меня, но он не маразматик, Дикс, и у него всё ещё зрение совы».
По правде говоря, я бы доверил ему все, кроме своих денег».
И это действительно о чём-то говорило. Дикс встречал Жюля Адвера, пожалуй, раз десять, прежде чем Кристи просто взял и исчез в тот давний день. Он мысленно представил его в тот день, когда Жюль прилетел в Ричмонд из какого-то странного места вроде Латвии: невысокий пожилой мужчина с большими тёмными усами и внушительным брюшком, который заставлял Чаппи без конца его подкалывать. Он старался изо всех сил, как и все остальные, пытаясь найти Кристи, делал всё возможное, чтобы утешить мальчиков. Он даже нанял собственного частного детектива, но безуспешно. Никому не повезло ни на йоту.
Жюль видел Кристи? Нет, это невозможно. Дикс давно смирился с тем, что Кристи мертва, убита каким-то психопатом и похоронена где-то в безымянной могиле, и это надолго загнало его в глубину души, и чуть не привело к тому, что его сыновья тоже окажутся в яме. Он подумал о своих сыновьях, Робе и Рэйфе, о том, что эта новость может с ними сделать. Он не собирался говорить им об этом ни слова. Пока нет.
Он был полицейским, и ему пришлось сделать шаг назад, взять себя в руки.
«Чаппи, где, по словам Жюля, он её видел? В Сан-Франциско? Он с ней разговаривал? Давай, соберись с мыслями и расскажи мне всё».
Чаппи тяжело опустился на трехсотлетний стул Хепплуайта, покрытый чем-то, напоминающим оригинальную полосатую зелено-белую парчу.
Он посмотрел на свои итальянские туфли. Дикс заметил, что руки у него дрожат.
Чаппи сказал: «Он присутствовал на сборе средств в одном из больших пентхаусов на Рашн-Хилл, который проводил человек, поддерживающий кандидата в сенаторы.
Жюль сказал, что это была жена того парня, — он сказал, что у него нет никаких сомнений. Это была Кристи.
«Как зовут этого парня?»
«Томас Паллак. Я вёл с ним дела. Он был здесь, в «Маэстро», один раз, может, три с половиной года назад, до исчезновения Кристи. Он пробыл всего пару дней. Хотя, по-моему, он не встречался с Кристи. Он на десятки лет старше даже налоговых законов, он богат, заработал состояние на нефти и диверсифицировал свои вложения. Как я уже говорил, это его жена, так сказал Жюль, — его жена Кристи».
Дикс медленно и терпеливо произнес: «Ты же знаешь, Чаппи, что это невозможно. Ты же знаешь».
«Я знаю это, но всё же, Дикс, я не так уверен, как ты. Да, да, я знаю, она бы никогда не бросила тебя по своей воле. Она любила тебя и мальчиков больше всего на свете. Чёрт возьми, она даже меня любила, даже терпела идиотку-жену своего брата. Но Джулс клялся, что это она. Его так потрясло, когда он увидел её, что он сказал мне, что подумал, будто у него сердечный приступ – жгучая боль во всём правом боку, и он не мог дышать. Он сказал, что прошептал ей «Кристи», и Томас опустился на колени рядом с ним, пока они звонили 911. Он сказал, что Паллак наклонился к ней и сказал: «Мою жену зовут Шарлотта. Понимаешь? Не забывай». Жюль сказал, что Кристи смотрела на него сверху вниз, как хозяйка на человека, который портит ей праздник, – своего рода вежливая снисходительность, ведь меньше всего ей хотелось, чтобы этот старый канюк сдох на её прекрасном дубовом паркете. Правда, в тот момент ему было очень плохо, и он даже признался, что не увидел в её глазах ни капли узнавания, когда она посмотрела на него, и это его беспокоило, потому что, понимаете, он знал, что это она.