Всё было кончено. Преподобный Линдси закончил говорить. Дикс почувствовал прикосновение рук, услышал тихие голоса, обращающиеся к нему и его сыновьям, принял бесконечный поток слов, которые сейчас не мог воспринять, но они останутся в его памяти, и, возможно, однажды он вспомнит их.
Чаппи, со слезами на глазах, не хотел его отпускать. Он держал рядом с собой пожилого мужчину, отца Кристи, столько раз достававшего ему неприятности, но всё же отца Кристи, который любил её больше всего на свете, и своих внуков, её сыновей. За ним стоял крёстный отец Кристи, Жюль Адвер, который потерял сознание, увидев Шарлотту Паллак в Сан-Франциско. Казалось, звонок от Чаппи был целую вечность назад, но это было не так.
Мягкий монотонный голос звучал все громче и громче, пока он не подумал, что вот-вот расплачется и не сможет остановиться.
В конце концов преподобный Линдсей подошел пожать руку Диксу.
У преподобного была сильная рука, сухая и твёрдая. «Дикс…»
Преподобный Линдси больше ничего не говорил, пока Дикс не поднял лицо и не посмотрел прямо на него. Он произнёс очень тихо, голос его был таким же твёрдым и уверенным, как и его рука, всё ещё сжимавшая руку Дикса: «Кристи теперь дома. И она знает, что вы с мальчиками всегда будете хранить её в своих сердцах, в дорогих воспоминаниях, которые никогда не покинут вас». Дикс подумал, как и слова Савича. Преподобный Линдси положил руки на плечи обоих мальчиков. «Роб, Рэйф, я хочу, чтобы вы запомнили свою мать как женщину радости, смеха и бесконечной доброты. Она любила вас обоих всем сердцем». Он привлёк к себе обоих мальчиков. «Она так гордилась вами обоими, так любила вас обоих».
Повернувшись к Чаппи, он обнял его, как обнимал мальчиков, и держал, не говоря ни слова. Солнце снова скрылось за тучами, и дождь усилился.
Рут подняла лицо к дождю и почувствовала, как он тёплый и как он, казалось, смягчил невыносимую боль. Дикс посмотрел на неё поверх голов своих сыновей.
Она улыбнулась, кивнула и взяла его за руку. Вчетвером они пробирались сквозь толпу горожан, некоторые из которых знали Кристи только в лицо, а некоторые были её близкими друзьями, с глазами, всё ещё красными от слёз. Они медленно шли сквозь толпу, стараясь встретиться с ними взглядом.
Пожали руки, столько рук, и все хотели сказать что-то правильное. Роб всхлипнул, а Рут наклонилась и поцеловала его в щеку, и всё. Он двинулся вперёд, делая то же, что и отец, говоря и кивая, благодарный за то, что так много людей хотели попрощаться с его матерью.
Савич и Шерлок стояли рядом с Тони и Синтией Холкомб. Щёки Тони были залиты слёзками, но он улыбнулся, пожимая руку Савичу.
«Спасибо, что помогли Диксу. Спасибо, что вернули мою сестру домой».
«Дикс справился с этим в одиночку, — сказал Шерлок. — Он не хотел отпускать ситуацию.
Это Дикс положил этому конец».
Несколько часов спустя, когда все покинули дом Дикса, и стало тихо, и все четверо наконец остались наедине друг с другом, Дикс внезапно замер. Он мог поклясться, что чувствовал близость Кристи, чувствовал её тепло, вспоминал лёгкое прикосновение её пальцев к своей щеке. Он чувствовал её здесь, перед собой, улыбающуюся и кивающую, а затем она медленно отступала всё дальше и дальше, пока не остался только тёплый воздух и его семья.
ВАШИНГТОН, округ Колумбия
Савич вышел из аэропорта имени Рейгана под яркий утренний свет, который почти ослепил его. Он надел солнцезащитные очки, взял сумку с ручной кладью и сумку-«макс» и посмотрел на очередь такси.
Он не мог вспомнить, чувствовал ли он под собой эту землю или выжженную дотла, как будто ему хотелось все это бросить и сесть на следующий самолет, летящий куда-то, неважно.
Его переполняло разочарование, как его собственное, так и полицейских из Кливленда, и злость из-за неудачи. Он помог им найти подозреваемого, но тот ускользнул от их сетей, несмотря на все усилия.
Он вздохнул, переходя разделительную полосу. Никто не виноват, просто убийца, которому очень повезло, теперь скрылся с глаз долой, вне досягаемости, по крайней мере, на время. Джозеф Пинкертон, художник, убил четверых и теперь может быть в Рио, греться на солнышке. Савич подумал, что не отказался бы побыть с ним, настолько он устал.
До Джорджтауна и его дома было не больше сорока пяти минут езды на такси. Может, ему удастся немного вздремнуть по дороге, чтобы, переступив порог, застать Шерлока и Шона врасплох, рассмеяться и поцеловать их, и всё это от чистого сердца.