Изабель посчитала, что темно-синий шерстяной костюм Дикса вполне подходит для этого случая.
Однако его рубашка не подошла. Он обнаружил, что застёгивает одну из белых рубашек ручной работы судьи Шерлока, надевает простые золотые запонки и завязывает красно-белый итальянский шёлковый галстук узлом Виндзор. Дикс отступил назад, чтобы рассмотреть себя в большом зеркале в своей спальне – просторном помещении размером примерно со столовую. Затем, подойдя к окну, он посмотрел на живописный городок Саусалито на склоне холма и мыс Марин-Хедлендс.
Эвелин говорила ему, что из-за дождей здесь почти ирландский зелёный цвет, но это ненадолго. Подожди до июля, и она вздохнула. Его комната была полна английского антиквариата, который понравился бы Кристи – вкусы Рут склонялись к яркому, красочному, причудливому, как керамический петух, настороженно сидевший прямо у её входной двери. Он замер, глядя на себя в зеркало, но ничего не видел. Сможет ли он это сделать? Как он встретится с этой женщиной, которая не могла быть Кристи, потому что Кристи умерла?
А что, если она Кристи?
Он понял, что его ладони вспотели, а сердце колотилось в груди. Он не мог ясно мыслить, потому что мысли его слишком быстро скакали туда-сюда. Эта женщина, эта Шарлотта Паллак, нет, она не была Кристи, но…
Что с тобой, придурок? Кристи мертва, давно мертва. Смирись с этим. Его мысли снова перевернулись и пошли в другом направлении. Раз уж эта женщина не могла быть Кристи, может, это была какая-то давно потерянная сестра? У Чаппи был роман, и он не знал, что его возлюбленная беременна? Эта мысль крутилась и крутилась весь день. Будь у него «Беретта», он бы застрелился.
Он был в ужасе от того, чего хотел, чего не хотел, от того, что он узнает. Он признал себя ненормальным, ничего не мог с собой поделать. Но ему нужно было собраться с духом, чтобы встретиться с этой женщиной сегодня вечером, и нужно было сохранять спокойствие, рассудительность и ясность мысли. Он поймёт, как только увидит её, поймёт, и тогда всё будет кончено.
Он покачал головой, глядя на себя в зеркало, расчёсывая тёмные волосы. Ему нужно было взять себя в руки, просто взглянуть правде в глаза: будь самым крутым, чувак, как сказал бы Рэйф. Он продолжал смотреть на себя и медленно кивнул с удовлетворением. Он понял, что выглядит утончённо, как и подобает гостю, достаточно вежливому и богатому, чтобы ужинать со светскими шишками. Он был осанкой, уверен в себе, он был готов. Он не развалится, что бы ни случилось.
Десять минут спустя в гостиной Эвелин Шерлок согласилась с его оценкой. Она похлопала его по рукаву. «Если Шарлотта не твоя Кристи, она всё равно может попытаться сбежать с тобой», — заметила она, вставая, чтобы поправить ему галстук, хотя в этом не было необходимости.
Дикс подумал, что это даёт ему другой взгляд на вещи, глядя на неё сверху вниз и снова удивляясь, насколько сильно она отличается от своей дочери. Затем она склонила голову набок и сказала: «Обожаю мужчин с французскими манжетами». Он видел, как Шерлок наклонял голову точно так же.
«В таком случае, — сказал он, — я бы лучше сбежал с тобой». Она вздохнула, её голос был низким и хриплым, довольно сексуальным. «Ах, так много элегантных запонок, так мало времени».
Он рассмеялся. «Знаешь, я, кажется, носил французские манжеты раза три в жизни?»
Судья Шерлок, спокойный и отчужденный, похожий на аристократа (очень похожий на молодого Чаппи, понял Дикс), вошел в гостиную, поцеловал жену
щедро одарил её, сказал, что она великолепна, и пожал руку Диксу. Он оглядел его с ног до головы, как отец сына, стремящегося произвести впечатление на будущего начальника. Он кивнул. «Ты справишься, Дикс. Ты справишься. А теперь хочешь чего-нибудь выпить?»
«Нет, благодарю вас, сэр...»
«Зовите меня Корман».
Дикс кивнул. «Думаю, мой желудок этого не выдержит. Спасибо за рубашку и галстук. И за запонки».
Раздался дверной звонок, и Дикс почувствовал, как его живот падает на начищенные туфли. Если бы он держал напиток, он бы его выронил. Эвелин похлопала его по руке и непринужденно сказала: «Я уверена, что Паллаки здесь. Дикс, с тобой всё будет в порядке. Ты уже знаешь всё, что важно знать, а они — нет. Ты сразу поймёшь, твоя ли она Кристи, и тогда всё будет кончено. Если она Кристи, то, конечно, вы оба это поймёте».
Дикс подумал, что этот совет вполне подходит, но он совсем перестал думать, увидев Шарлотту Паллак, вошедшую в прихожую. Её улыбка была улыбкой Кристи, озарявшей каждый уголок, зубы были ровными и белыми, зубы Кристи. Жюль Адвер был прав – это была Кристи, вплоть до нежно-персикового лака для ногтей на её длинных тонких пальцах, который ему так нравился. Он сглотнул, пытаясь взять себя в руки, быть вежливым незнакомцем, любезным с гостями, и ничего больше. Ему нужно было подойти поближе к женщине с волосами темнее, чем у Кристи, но это ничего не значило. Она была такой же высокой, как Кристи, ширококостной, но худее – нет, это тоже не имело значения. Ему нужно было посмотреть ей в глаза, тогда он всё поймёт. Им нужно было увидеть друг друга вблизи.