Она повернулась к Джулии. «Если меня снова затянет в видение о нём, возможно, оно будет там, где он живёт, и я увижу его. Я не хочу, чтобы он убил тебя. Потерять беднягу Августа, а потом потерять тебя полгода спустя — это было бы слишком. Но я не понимаю. Зачем кому-то тратить столько усилий, чтобы убить тебя? Дело в том, что если он знает, зачем, ему всё равно, даже мимоходом. Ты для него вызов, возможно, самый серьёзный вызов, с которым он когда-либо сталкивался со своей добычей. Теперь ты — всё его внимание».
Джулия спросила: «Как ты думаешь, Кэтрин, кто убил Августа?»
«Мое мнение?»
«Да, как человек, а не экстрасенс».
Кэтрин сказала: «Я не знаю, но вам следует поговорить с Солданом Мейсеном».
Тот самый, которого назвал Бевлин, подумал Чейни. «Он так ревновал к Августу»,
Она продолжила: «Это его терзало. Возможно, дело было в чём-то простом, например, в желании заполучить кого-то из именитых клиентов Августа. Я слышала, что он заполучил одного из очень богатых давних клиентов Августа, Томаса Паллака».
Джулия сказала: «Я знала это. Но я уже очень давно не разговаривала ни с одним из клиентов Августа. Томас Паллак работал с Августом больше десяти лет».
«Мало кто из них хотел с тобой разговаривать, потому что они считали тебя виновным и не хотели в этом участвовать. Держу пари, кто бы это ни был…
Он стоял за смертью Августа и хотел, чтобы тебя обвинили, Джулия, и так оно и вышло, но ты выжила после расследования. Думаю, тот, кто нанял этого убийцу, боится тебя, боится, что ты что-то узнаешь, или ты уже узнала что-то, что укажет на него, и поэтому он или она хочет твоей смерти.
Она помолчала, вздохнула. «По крайней мере, у тебя есть дневники Августа, ты своими глазами видела, как он менял строки, так же, как он менял твои. Ты сама через его собственные записи поняла, каким он был». Она снова вздохнула. «Как бы мне хотелось прочитать дневники Августа. Может быть, ты позволишь мне их посмотреть, Джулия…»
«Я не знал, что Август ведёт дневники, Кэтрин. Я никогда их не видел».
Чейни спросил: «Вы когда-нибудь видели дневники доктора Рэнсома?»
Кэтрин кивнула. «Однажды вечером, месяцев восемь назад, я отнесла кое-какие бумаги. Август был в своём кабинете и что-то писал, когда я вошла.
К сожалению, он держал блокнот под таким углом, что я не смог разобрать слов. Помню, он сказал мне, что это единственная запись в его жизни, которая что-то значит, всё остальное — просто пустые слова.
Она встала. «У меня через двадцать минут встреча с продюсером. Агент Стоун, у вас насыщенная малиновая аура, прекрасная, поистине, яркая и мощная, как бурлящий водопад. Я никогда не видела полицейского с такой аурой».
Что на это сказать?
«Ах да, и ещё кое-что — ты ранила его, Джулия. Мужчина подумал, что ему нужно больше «Алива» для порезов на лице и шее. Рука, должно быть, не очень сильно болела, по крайней мере, он не подумал об этом, когда подумал об «Аливе».
Во всех новостях, подумал Чейни, кроме обезболивающего. Алив был приятным штрихом. Подозреваемые, предоставляющие алиби, знали, что подробности добавляют правдоподобия. Очевидно, то же самое было и с экстрасенсами.
«Я почувствовала его гнев, как раскалённое пламя, Джулия. Потом он понял, что у него болят ноги, и это на мгновение отвлекло его. Это были новые ботинки Дэвида Смита, и они натерли ему мозоли на пятках. В тот первый раз на пирсе 39 он выбежал изо всех сил, новые ботинки ему не подошли».
«Вы передаете тончайшие детали, мисс Голден».
Джулия нахмурилась, глядя на Чейни, и быстро спросила: «Кэтрин, есть ли у тебя какие-нибудь догадки, был ли он тем, кто убил Августа?»
«Нет, про Августа ничего не было». Кэтрин встала, посмотрела на него и спросила: «Вы уже любовники?»
«Нет», — сказал Чейни, медленно поднимаясь. Он посмотрел в её золотисто-зелёные ведьмины глаза.
«Ты будешь. Забавно, что я никогда не представлял тебя с полицейским, Джулия.
С другой стороны, я тоже никогда не представляла тебя с Августом. Он был намного старше тебя, из совершенно другого поколения, но, похоже, его это не волновало. Он чувствовал с тобой какую-то связь, нечто особенное, что крепко привязывало его к тебе. Я часто задавалась вопросом, что это было.
«Позвольте мне добавить, что август тоже был особенным для меня. Боже мой, как же я скучаю по нему, каждый день. Ты же знаешь, что я так и не смогла с ним поговорить?
Не знаю, мое ли горе разделяет нас, но полагаю, что это возможно».
Чейни сказал: «Когда этот человек думал о Джулии, вы почувствовали, что он снова собирается за ней охотиться?»
Она покачала головой. «Он так зол, так взбешён тем, что она всё ещё жива, так растерян, что у него действительно ничего не получилось, и что ему нужно как можно скорее попробовать снова. Я чувствовала, как он торопится, но ничего конкретного».