Жан понимал, что положение очень серьезное и Ченита права, что спешит с этим. Выехали втроём – взяли ещё конюха для присмотра за конями, да и помощь всегда может пригодиться.
– Ехать будем не спеша, – говорил Жан. – Надо постоянно спрашивать и разведывать пути того похитителя.
– Ну уж между деревнями можно и вскачь нестись, – возражала Ченита и Жан легко с ней соглашался. – Кони у нас хорошие, выдержат.
Первые две деревни ничего не сказали несчастным родителям о том человеке. Зато дальше, отъехав порядочно от города, стали попадаться люди, что видели его.
– Мы напали на его след, Ченита, – волновался Жан. – Теперь бы не упустить его! Ты видишь, что не в каждой деревне его видели. Значит, он старается избегать свидетелей своего бегства.
– Будем мчаться быстрее, Жан. Если лошади устанут – пересядем в седла или обменяем на свежих.
Через день след потерялся. В той деревне, что последней рассказала о человеке в коляске, след повел в сторону, спускаясь к югу.
Лишь к вечеру, остановившись на ночлег, Жан с Ченитой узнали, что вчера рано утром коляска выехала на восточную дорогу по направлению к Перпиньяну.
– Теперь точно можно сказать, что это проделка мадам! – зло выругалась Ченита. – Можно прямо к ней и нагрянуть.
– Лучше сменим коней и поедем дальше, – Жан не стал спрашивать кучера. Тот был согласен со всем, что говорит и приказывает хозяин.
– Это самое лучшее, Жан Батист. Я займусь ужином, а ты ищи коней. Верховых можно не менять. Мы на них не ехали.
Лишь в густых сумерках Жан привел пару коней, отведя своих другому хозяину. Все плотно поели и расселись в коляске.
– Спать будут двое, – распорядился Жан. – Так мы сохраним силы и быстрее доедем до Перпиньяна.
В ближайшей деревушке узнали, что коляска с похитителем проехала вчера утром. По описанию всё сходилось.
– Нет, месье, тот человек ехал не торопясь. Да и лошади у него выглядели усталыми. Ребенок? Вроде бы кто-то плакал. Да вы спросите у нашей жительницы. Ее Висентой зовут, испанка. Она кормила ребёнка чужого, как я понял, – говорил крестьянин, который благодарно кланялся, сжимая в ладони серебро.
Висента подтвердила рассказ крестьянина.
– Он договорился со мной о кормлении дитя. Оно было маленьким, не более двух месяцев, господа. Два раза я его кормила. Ночью он сильно плакал. Надо было и ночью покормить, да тот господин не стал просить.
Ченита тихо ругалась, слушая рассказ.
– Как бы не потерять нам этого преступника? – волновался Жан. – Ченита, смотри по сторонам – не прозевать бы ответвление дороги. По бездорожью он вряд ли поедет. И спать по очереди. В случае опасности тут же всех будить!
Ближе к полночи въехали ещё в одну деревню. С трудом нашли бодрствующего крестьянина. Тот уверял, что никто не проезжал, тем более в коляске с ребёнком.
– А вблизи деревни, есть ещё дорога, ведущая в другую сторону? – Жан с беспокойствам оглядывал тёмную улицу деревеньки.
– Обязательно, месье! Вы проехали и не заметили. Там кругом высокий кустарник, а уже темно, хоть глаз выколи. Всего в полуторах лье назад, господин. Вы узнаете место поворота по высокому кипарису. Он один там растет. Как туда будете ехать, то по правую руку будет он.
– Быстро поворачиваем и назад! – распорядился Жан. – Ченита и ты, – обернулся он к конюху, – ложитесь поспать, а я уж справлюсь один, Поехали!
Усталые кони трусили мелкой рысью и Жан то и дело погонял их. Дорогу нашел с трудом, и понял, как легко было её просмотреть. Дорога оказалась под горку и несколько лье кони бежали легко и быстро.
Когда впереди показались два тусклых огонька, Жан сбавил бег лошадей, переведя их на шаг. Глотнул вина малость и подумал, что в деревушке быстро все узнают об их приезде. Тогда легко разузнать о той коляске.
Так и случилось. Два крестьянина, куда постучался Жан, подтвердили это:
– Точно, господин, такая коляска проезжала. Месье останавливался и искал кормящую мать. Это было ещё до обеда. Пробыл здесь больше часа.
– Куда поехал? – спросил Жан, протягивая одному серебро.
– Тут, господин, одна дорога, – и указал направление на юг. – Часа два проедете – и будет деревня. Там тот человек может заночевать. Лошади у него усталые были, заморенные.