Наконец услышала лязг в двери. Оконце потускнело, сумерки почти полностью заполнили подвал. Ченита выпрямилась, напряглась в ожидании приближавшейся трагической минуты, когда она должна суметь пересилить себя и постараться сделать всё, чтобы вырваться из этого каменного мешка и попить воды. Главное – вода!
Тусклый свет фонаря высветил фигуру Пабло. Он приподнял его и оглядел помещение. Довольно осклабился и спросил беззлобно:
– Ты чего стоишь, Ченита?
– Стараюсь побольше ощущать тепло из окошка, – ответила она с дрожью в голосе. – А ты воды принес?
– Как обещал, крошка, – и протянул бутылку. – Пей, а я посмотрю твои путы. А то ты девка хитрая и ушлая. Как бы не развязала.
Ченита не отвечала, жадно глотая с болью в горле, живительную влагу. Чувствовала, как приятное холодящее вещество заполняет иссушенные внутренности и блаженство на миг окутало её тело. Но вода кончилась, а жажда почти не исчезла. Пабло заметил её выражение и, усмехнувшись, заметил:
– Прости, но я и так нарушаю запрет. Скажи спасибо хоть за это. Ещё Хомяк обещал принести. Ты ведь и его просила об этом. Так что не беспокойся. Но обещай ничего не говорить мадам. А портить с нею отношения мы не хотим.
– Ладно уж, Пабло! Развязал бы хоть ноги. Иначе тебе будет трудно... сам понимаешь. А мне не справиться с тобой даже неделю назад. Сейчас я так ослабла, что ноги дрожат. Развяжи же!
– И то верно. Ты умница, Ченита, и сопротивляться не будешь?
– Куда мне сопротивляться, когда сил нет совсем. А с мужчинами мне не привыкать. Ты уже, наверное, заметил это.
– Да уж, красавица. А твой супруг как воспримет твое падение? Это ведь измена, крошка! Ха-ха!
Он весело усмехался и торопливо разрезал путы. Развязывать не стал, боясь потерять много времени. А нетерпение уже будоражило его кровь.
– Ты извини, но я давно не имел женщин и долго возиться с тобой не смогу.
– Это меня вполне устраивает. Второй раз будет лучше, – она усмехнулась. Но Пабло не обратил на это внимания. Его голова была занята другим. Он разгребал юбки, Ченита помогала ему в этом и одновременно нащупывала рукоять кинжала.
– Да ты не волнуйся так, – заметил с придыханием Пабло, принимая её дрожь за нахлынувшую на неё страсть. – Я не стану делать тебе больно.
Она обняла его левой рукой, согнула ногу к себе и вытащила оружие. Он же с успехом трудился над нею, целуя и что-то бормоча.
Ченита собралась с духом и, помедлив секунду, вонзила клинок, стараясь попасть в почку. Пабло ойкнул и замер на мгновение. Но Ченита уже вытащила кинжал и колола опять, с остервенением и яростью, ужасом и отчаянием.
Она только услышала, как Пабло прохрипел, корчась от боли и матерясь:
– Что ты делаешь, стерва! Ой! – И откатился на бок.
Ченита вскочила и с ужасом смотрела, как мучения и боль изрыгают из глотки Пабло проклятья и грязную ругань. Поискала глазами, увидела лежащий рядом нож наваху и схватила его. Секунду застыла – и вдруг ударила им мужчину по шее.
Струя крови обдала её, тошнота тут же вылилась через рот судорогами рвоты. А поскольку желудок был пусть, то она задыхалась от слизи, что текла на пол
Наконец Пабло стал затихать, а Ченита стояла согнувшись, в ужасе наблюдая агонию насильника. Рука ещё скребла пол, и звук этот ужасом отражался у неё внутри. Она словно оцепенела и продолжала стоять, сжимая наваху, и не в силах выпрямиться. Затем, словно очнувшись, зверем огляделась и стала осторожно срезать остатки тонкой веревки на руках и ногах. Сложнее было с шеей, широкое лезвие навахи было неудобным, а кинжал она потеряла, не заметив этого.
Но и с этим было покончено и она опять огляделась. Знала, что дверь не закрыта. Обойдя труп Пабло, Ченита подошла к двери и приоткрыла её. Заглянула в пространство темной лестницы. Было тихо и темно.
Думала она недолго. Взяла фонарь, тщательно поискала и нашла рукоять кинжала. Клинка не оказалось. Он, видимо, сломался о кость и она отбросила его. Подошла к Пабло и обыскала его. Нашла кошель на поясе и сняла его, как и пояс. Его с кошелем застегнула на талии под платьем. Дырочек не оказалось, но пояс свалиться с нее не мог.