– Да ты ревнуешь! Вот удивила, Ченита! С каких это пор ты так ведешь себя?
– Перестань ржать, бессовестный! Люди услышат. Что подумают?
– Уже перестал, уже серьезен, – ответил Жан, но улыбка не сходила с его лица. – А что с Ленорой? Она была слишком серьезной для такого вечера. А она так молода! Чуть старше тебя. И должен сказать, что этот камушек смотрится на тебе великолепно. На Леноре не так эффектно. Заметила, как на него смотрели некоторые мадемуазель?
Ченита удивленно глянула на супруга.
– Признавайся, Жан, что задумал? Подарить новое украшение? Опять нам с Ленорой? А ты не подумал, что это будет странно воспринято обществом города?
– Подумал и посчитал это уместным. Она моя кузина и это всё объясняет. В противном случае посудачат с недельку и забудут. А если украшение будет очень красивым, то появятся завистницы, что неминуемо. А мы насмеёмся...
Прошло месяца три и Ченита вдруг заметила Жану:
– Ты знаешь, что Ленора ждет ребёнка?
– Как это? Мужа нет, а она ждет ребёнка? Он же умер месяц назад!
– Ну и что? Она беременна уже три месяца, милый. А я так и не понесла. Хотя мы оба молоды и здоровы. С чего бы это?
– Не забывай, что ты перенесла столько страхов за последнее время. Это тоже может сказаться. Ты бы к доктору сходила или к знахарке. А то и к колдунье. В соседней деревне, слышал, есть сильная колдунья и всё довольны ею.
– Ты на самом деле предлагаешь к ней съездить?
– А что тебя так удивило? – Жан смотрел на Чениту с некоторым сомнением. – Я не вижу в этом ничего странного. Моя бабка была колдуньей, и я её очень боялся в детстве. А она уверяла, помнится, что и я должен буду обладать каким-то даром. И я иногда что-то чувствую, но объяснить не могу. А она говорила, что у мужчин это проявляется не так сильно. И надо прислушиваться к себе и наблюдать. Да мне всегда было неприятно это самое колдовство. Ты чего так на меня уставилась? Словно видишь первый раз.
– Я о бабке колдунье, Жан! Какая бабка? Она у тебя никогда не была колдуньей. Или то была другая бабка? Но ты не мог о ней ничего знать! Ты что, забыл об этом? Чудно как-то!..
Жан даже побледнел, вспомнив, что он никакого отношения к той жизни в Крыму сейчас не имеет и судорожно искал приемлемый выход.
– Конечно, не знал, – наконец воскликнул он слегка волнуясь и злясь. – Мне о ней говорила недавно умершая бабушка.
– Ну и лгунишка, ты, Жан! – весело воскликнула Ченита. А затем добавила: – Ты сейчас мне врёшь, милый мой! Значит, у тебя имеется какая-то тайна. Ленора знает о ней? Только опять не солги.
Жан помялся, давая понять, что жена права, но сам он обсуждать это не хотел бы. На глаза Чениты требовали правды и он согласился, кивнув.
– Чёрт с ним, Ченита! Но ты должна обещать, что никому об этом ни слова! Даже Леноре, хотя она всё знает и даже готовила меня к этой роли наследника.
– Ну и дела! – воскликнула, Ченита и оглянулась на дверь. Даже встала и заглянула в коридор. – Так кто же ты тогда?
– Внук той бабушки-колдуньи. Я родился в Крыму, на Черном море. Мой отец был татарским мурзой. Это знатный и богатый татарин с большими земельными угодьями и собственным войскам в пару тысяч джигитов.
– Джигитов? А что это такое? А мурза?..
– Про мурзу я тебе уже сказал, а джигит – это воин, всадник. Теперь тебе ясно, что я на самом деле дворянин по рождению. А мама у меня была русской, из Слобожанщины, но я ничего не знаю про её родину. Почти...
– Ну и хитрец ты, Жан! – воскликнула Ченита и с восторгом глядела на него. – А что сделала Ленора для этого?
– Когда она узнала, что бабушка и дедушка признали меня своим внуком, она расспросила их про моих мнимых родителей и поведала мне. Заставила научиться некоторым из их привычек, которые так хорошо помнили мои предки. Я и стал ей подыгрывать. И всё получилось. Даже остальные родственники почти не усомнились. Сколько раз я ловил их взгляды на себе и сильно смущался, но старался этого особо не показывать. А Ленора всегда поддерживала меня в их глазах.