– А такая тихоня и благородная девочка казалась! – усмехалась Ченита. А я тоже довольна вашей затеей! Иначе бы меня ты не спас от петли... Так что обещаю молчать до самой смерти, милый мой обманщик. Как же ты выкручивался после этого, когда тебя расспрашивали?
– А что я мог помнить в три года? Именно в таком возрасте меня похитили алжирцы и продали турецкому купцу. От него я и убежал, подросши немного.
Потом Ченита много раз с интересом разглядывала Ленору, и та пожаловалась Жану, заметив однажды:
– Жан, ты не заметил, почему твоя Ченита так пристально и часто меня разглядывает? Мне даже жутковато становится. Что с нею?
– Откуда мне знать, – пожимал он плечами. – Может, опять пытается узнать, чей будет ребенок?
– А ты ей говорил?..
– Боже упаси! Зачем лишний раз раздражать тигрицу? Даст Бог, наш ребенок не будет походить на меня. И чтобы это была девочка.
– Так и должно быть, – с уверенностью ответила Ленора.
– Почему так говоришь? Кто тебе такое говорил?
– Перед тем... я ходила к колдунье. Она мне и посоветовала четыре дня, когда в большинстве случаев должны рождаться девочки. А потом я опять к ней ходила – и она подтвердила прежнее предсказание.
– Чудеса! Я тоже советовал Чените обратиться к ней, к колдунье. Она никак не может забеременеть. И сильно переживает. Думаешь, есть смысл?
– Она очень сильная колдунья. И берет недорого. Говорит, что на этом грешно обогащаться. Высшие силы запрещают...
– Тогда откладывать не станем. Завтра же и поедем. Хочешь с нами?
– Можно. Я всегда рада побыть с тобой, любимый, – ответила Ленора и глаза её затуманились. Жан всё понял и стало жаль её. Улыбнулся и спросил смущаясь:
– Может, мы встретимся как-нибудь в интимной обстановке, Ленор?
– Ты это серьезно, Жан Батист? Я буду рада и всегда готова принять тебя!
– Я ещё не знаю, когда это будет можно, но скоро. Обещаю. Ты ведь редко выходишь из дому. Так я загляну к тебе...
Лицо Леноры заулыбалось, осветилось внутренним светом и похорошело. Жан не мог не удивляться таким изменениям её лица. Или улыбка, как всегда, красила ее?
Это случилось через три дня. Он навестил её неожиданно, не предупреждая, и Ленора опять расплылась в восхитительной улыбке, оглянулась и приникла к его губам. Жан тут же ощутил прилив желания и, бурно колотящееся сердце подтверждало его страсть.
– У тебя всё готово, любовь моя? Никто не помешает?
– После вашего последнего разговора я всё предусмотрела, милый мой Николя! Идем, мы проведем чудесные часы с тобой!
– Часы? – удивился Жан. – Не думаешь ли ты, что мне можно так расходовать время? Это непозволительная роскошь, Ленор! Но я всё равно не осуждаю тебя.
– Ты такой стал занятый, Николя! Даже не верится. Последнее время я часто вспоминаю Константинополь, милый. Какое прекрасное время было! Ты согласен?
– Конечно, согласен, – ответил Жан, следуя за Ленорой. Он слегка подрагивал в предвкушении сладостных минут любви, и едва сдерживался, боясь всё же быть застигнутым прислугой. Но её что-то нигде не было видно. – Ты что, всех отправила в отпуск, Ленор? – спросил он удивленно.
– А почему бы и нет, Николя. Нянька идёт гулять, как только ты пришел. Об этом я позаботилась заранее. Остальные на кухне, и не смеют выходить без зова.
– Ты ведь не знала, когда я приду?
– А я заранее всё так сделала – и теперь никто не смеет меня заподозрить.
– Какая ты прелесть, Ленор! – и поцеловал её в губы долгим поцелуем.
– А Ченита? Она тоже прелесть? – влила ложку дегтя в их прекрасную бочку меда. Но тут же поняла свой промах, а Жан заметил недовольно:
– Всё же вы не такие подруги, как можно было заметить. Кстати, и Ченита тоже прелесть. И ты это знаешь.
– А она знает, что я прелесть?
– Естественно. Я не хочу всю жизнь скрывать от вас своих чувств. Если кого-то это не устраивает, то это ваши заботы.
– Ладно, прости, мой Николя! Ты прав, но чувства у меня не всегда положительные. Человек – собственник, разве не так?