Он ощутил голод и пошел добыть чего-то в поварню. Кашевар был весельчаком и благоволил к юному посыльному.
– Кого я вижу! – воскликнул мужчина лет за сорок с короткой бородкой с рыжиной в ней, отдающей золотом. – Золотой вьюноша! Проходи! Чай изголодался?
– Есть маленько, Демид. Плесни чего-нибудь погуще, коль душа у тебя добрая.
– Только, парень, ешь побыстрее и не высовывайся. У нас со жратвой туго. Того и гляди оголодаем тут все скоро. Пётр Андреевич распорядился урезать довольствие. Вот, бери и укройся подальше. – И протянул миску с пшенной кашей без мяса.
– Спасибо, Демид. Лучше я пойду на базар, пока не закрылся. Там больше можно жратвы добыть. И вкусней.
– Все воруешь! Смотри, Коля, не попадись. Сколько веревочке не виться, а конец завсегда будет.
– Бояться волка – в лес не ходить. Благодарствую, но я пошел...
Он напился из ведра и пошел ругаться с охраной, трудно пропускавшей его в город. Его все отлично знали, но всегда устраивали крики с угрозами. Но тем и ограничивались, отведя душу на скучной работе.
Алтын неторопливо шёл и раздумывал. В памяти всплыл образ умирающего отца.
Лишь таким он и запомнил его. И тут же подумал, что отец его жил и богател не собственным трудом, как его джигиты. Он организовывал короткие быстрые набеги на северные земли Украины, привозил возы добра, ясырь и несколько месяцев жил припеваючи. «Стало быть, отец мой жил грабежом. И все ему завидовали, уважали. А тот, кто украл у него десяток яблок, наказывался жестоко и беспощадно. Как же так? И почему при набегах только мой отец и его родичи жили богато? А простые джигиты? Что они могли награбить? Мелочь, малую толику того, что у моего отца получалось!»– проносились воспоминания и рассуждения в юной голове Алтына.
А мамка всё поучала сынишку, что и как, и как надо жить. В честности, уважении к чужому добру. Не укради, не убий! А всюду только и воруют, убивают, истязают. А отец Евстигней говорит, что надо прощать, быть милосердным, заботиться о душе. Почему же так не делается? Да и сам святой отец не брезгует присваиванием немалых средств. Куда он их девает? А здешние муллы, муфтии? Настоящие разбойники! Берут и насытиться не могут. А народ всё несет и несет от семей, которых зачастую кормить нечем. И никто не отказывается от подношений!
Все подобные мысли проносились в голове Алтына. Он был в растерянности, злость и неуверенность в смеси со страхом перед Всевышним заполняли помаленьку его голову, отдавалось все это в животе. Пытался отбросить такие мысли, ню они лезли сами в голову, мутили рассудок, заставляли во всем сомневаться.
Он бродил по базару, высматривал для себя жертву, но неожиданно подумал:
«Стоит ли работать по мелочам? Если уж рисковать, то по-крупному. Но что можно сделать одному? С кем-то надо познакомиться из опытных... Но тогда и у меня возникнут опасные моменты. Обязательно обдурят, и опять я останусь ни с чем. Нет! Лучше я сам что-нибудь придумаю».
И он придумал примерно через неделю. На посольском подворье начали перетряхивать пушнину, дорогие шубы и штуки дорогого материала. И тут у Алтына появилась мысль и себе что-нибудь отхватить.
Он споро таскал блестящие меха, шубы и штуки материи, а в голове сверлила одна мысль: заполучив несколько шкурок или штук дорогой материи, я бы мог что-то иметь ощутимое...
Алтын внимательно оглядел запоры дверей в подвал. Показалось, что с ними он смог бы справиться. И тут же решил попрактиковаться в открывании замков. А они были хитро устроены… Всё не так просто, как казалось. Да и сторожа, он это хорошо знал, дело свое несли старательно. И все же он подумал, что мысль хорошая. И еще подумал: «Разбойники грабят, чиновники берут тысячные взятки, все, кто близок к ценностям – тоже присваивают. Кругом жульё. Чего мне-то не попробовать? А с деньгами я могу на многое рассчитывать. Даже на Ленору, будь она неладна! Стало быть, особо переживать не стоит. Кругом люди стараются нажиться, пополнить свой карман».