Уже дома она в своей комнатке долго раздумывала над случившимся. За этот месяц она кое-что узнала о своих предках. Как-то отец с юмором и даже удовольствием поведал в узком семейном кругу о своем деде.
– Дед Огюст, я его не помню по причине смерти, когда мне было не более пяти лет, был простым солдатом. Это было лет восемьдесят назад. Его отряд ворвался в один из замков и все набросились на дорогие вещи, что хозяева не успели припрятать. А мой дед не стал хватать, что попало. Он стащил пожилую даму к подвалу и тут же стал пытать ее. Отец говорил, что пытал ужасно. Но та открыла тайну сокровищ. Дед тут же взломал дверь подвала, и выгреб всё, что там было. Поделиться не захотел и даже убил в поединке своего товарища. Но сокровища оказались у него.
– Боже! Какие страхи вы говорите, мой друг! – воскликнула Режина. – И это при дочери! Ригар, перестань!
Но Ленора воскликнула, сделав вид, что сильно заинтересовалась рассказом:
– Папочка, продолжайте, прошу вас! Так интересно вы говорите! Ну же!..
– А это всё, дочка! Остальное простые будни. Разве что в тех сокровищах оказался древний алмаз карат в тридцать. Вот он и стал главным в том благополучии, которое мы имеем сейчас. Дед продал его за сорок семь тысяч экю. А там еще было столько, что мы до сих пор можем жить безбедно.
– Папа, когда умер мой прадедушка Огюст?
Ригар задумался. Посчитал и ответил:
– Мне было пять лет, когда он умер. Ему было лет восемьдесят. Вот считай, дочка. Мне сейчас сорок восемь. Получается, что дед умер сорок три года назад. А воевал он, когда ему было не больше тридцати. Еще прибавь пятьдесят лет. Сосчитала, Ленор? Почти сто лет назад, как существует наше благополучие. Благодаря отцу оно возросло, и он получил дворянство. Отец оказался предприимчивым человеком и удвоил капитал.
– Хорошо бы вам, мой друг, следовать его примеру, – заметила мадам Режина.
– Оставь, моя дорогая. У меня здесь очень хорошо идут дела. Беспокоиться нет оснований. Скоро мы закончим здесь дела и уедем во Францию. Надеюсь, ты основательно соскучилась по нормальному обществу, моя дорогая.
– Мы будем во Франции, папочка?! – радостно воскликнула Ленора. – Когда же?
– Не позже как через два месяца, моя прелесть. Понимаю, что всем ужасно надоело здесь торчать. Среди грязных и фанатичных турок. Осталось недолго потерпеть, мои милые.
Ленора вдруг посерьезнела. Папа спросил озабоченно:
– Что с тобой, дочка?
– Вдруг голова заболела, папа. Можно я пойду к себе? Прилягу.
– Конечно, Ленор! Тебя проводить?
– Нет, папа. Ничего страшного.
Она легла на кровать, даже не разобрав постель. Взгляд устремлён в потолок, а в голове настоящий сумбур и неразбериха полная. Ей показалось, что она совершила что-то предосудительное и непоправимое. Потом поняла, что это всё отголоски её разговора с Николя. Стало стыдно, что она так грубо оставила его в саду.
А голова разболелась не на шутку. Заснуть она сразу не смогла, а потом полночи ворочалась, вздыхала и ругала себя за полное непонимание жизни. Об этом и Николя ей говорил. «Неужели всё так грязно и неприглядно? А как же церковь? Там, конечно, ничего такого быть просто не может. Это святое!»
Это вдруг успокоило, и сон всё же сморил её. Но утром она выглядела разбитой.
– Режина, я спешу по делам, – говорил он, целуя дочь в лоб. – Присмотри за Ленор. Она плохо выглядит. Обедать буду дома.
Он ушел, а Режина спросила с подозрением оглядев Ленору:
– Что тебя так расстроило, моя дорогая?
– Полагаю, что ничего, мадам. Просто голова заболела, и я плохо спала. Уже все прошло. Хорошо бы в саду погулять, на свежем воздухе.
– Пойди погуляй, – согласилась мадам Режина. – Нет желания пройтись по лавкам? После обеда?
– Это еще нескоро, мадам. Я посмотрю потом...
Девушка вернулась в свою комнатку и опять принялась раздумывать над словами отца, над словами Николя. Всё так перемешалось, что опять ощутила в голове боль и прилегла, отказавшись от прогулки в саду.
Но тут же вскочила, быстро оделась и вышла в сад, с напряжением всматриваясь в полуголые деревья и кусты, ища знакомую фигуру Николя. Его нигде не было.
Волна тоски охватила юное сердце. В голове метались обрывки мыслей, слов отца, Николя и все так перемешалось, что голова совсем стада чугунной. Ленора прижала пальцы к вискам и, словно лунатик, поплелась назад, спеша прилечь. Решила даже выпить пару глотков вина. Это ей было запрещено, но она решила попробовать, страдая головной болью.