Агап ушел в конюшню поглядеть лошадей, а Алтын, понурившись, поплелся в свою комнатку в довольно большом доме, где жили жены и наложницы хозяина. У купца было две жены и столько же наложниц. Мать Алтына недавно родила ему сына, но сама умерла через четыре дня. Жениться на Ганне, так звали мать Алтына, хозяин не собирался, но выделял её среди других, и Алтын потому жил вполне припеваючи.
Он задумался и очнулся, лишь получив увесистый подзатыльник. Оглянулся и увидел Файзура, с улыбкой смотрящего на Алтына. То был сын хозяина, ему уже было тринадцать лет, и был он немного выше Алтына.
– Чего тебе? – огрызнулся Алтын, помня слова Агапа об осторожности.
– Не будешь больше задаваться, раб проклятый! Теперь я с тебя не слезу!
– Что я тебе такого сделал, что столько ярости? Если ты хозяйский сын, так и воображаешь?
– Файзур, ты чего обижаешь Алтына! – послышался девичий голос. – У него горе, а ты со своими дурацкими шутками! Оставь его!
– И ты туда же, Лейла! Тебе какое дело! Он будет моим рабом! Ха!
– Никогда я не буду твоим рабом, Файзур! – ощетинился Алтын, но предусмотрительно сделал шаг назад.
– Будешь! – вскричал хозяйский сынок. – Теперь у тебя нет защиты, красавчик!
– Файзур! – опять раздался голос Лейлы. – Оставь издеваться! Отцу скажу!
– Напугала! Он мне ничего не сделает! А я потребую с него своего раба. Этого «золотого» мальчика. Ишь какое имя заимел, раб вонючий!
– Сам вонючий! – окрысился оскорбленный Алтын. – Мой отец был мурзой и погиб на войне! Он батыр и...
Алтын не успел закончить, как Файзур ударил его по скуле, заставив замолчать. Алтын потер ушиб, сверкнул глазами на обидчика, и поспешил домой, остервенело раздумывая, как отомстить.
Он повалился на постель и, сдерживая рвущиеся слезы, закусил край подушки. Напряжения последних дней и похороны матери истощили силы мальчишки. Он вскоре заснул и проснулся лишь в сумерках. Слышались разговоры, крики, и он с тоской вспомнил, как мамка тоже участвовала в таких перепалках с женами и наложницами. Стало грустно и тоскливо на душе. Вспомнил, что проспал вечернюю молитву, и теперь за это может получить наказание. Мысленно махнул рукой, вспомнив, что мамка говорила ему на это. И сейчас в душе мальчишки не шевельнулся ни один проблеск рвения к исполнению религиозных обрядов. Это испугало.
«А вдруг Аллах и вправду накажет меня? – подумал Алтын и страх заполнил его душу. – Как же быть? Да ладно, мамка говорила, что их бог более добрый и покладистый, а не то, что Аллах со своими угрозами, грехами и страхами!»
И все же Файзур отыгрался на нем. Доложил мулле и тот наложил на мальчишку запрет на сладкое на целую неделю, и заставил слушать два часа в день Коран, который читался для таких же грешников. Приходилось тогда ходить в мечеть, в духоте и сонном состоянии делать вид, что внимательно слушает. Часто получал по голове хворостиной, но накрученный платок смягчал удары.
Жизнь Алтына становилась все труднее. Файзур не получил его в своё услужение, а отец его запретил просить этого.
– Это я упросила отца не слушать Файзура, – как-то прощебетала Лейла, высунувшись из окошка. – Ты мне теперь обязан, Алтын! – И ее лицо осветилось улыбкой, а Алтын подумал, немного взволновавшись:
«А чего она ко мне пристает? Хотя... Все меня дразнит красавчиком. Дай-ка гляну на себя в зеркало» – Алтын не ответил девчонке, но в зеркальце глянул, внимательно оглядел лицо. Лицо как лицо. Загорелое, удлиненное, гладкое. Глаза синие, довольно большие. Нос средний и уши не топорщатся. Все обычное, но все же ему показалось, что он на самом деле красивее остальных мальчишек, особенно Файзура, которого он ненавидел всей душой. Решил, что надо попробовать позаниматься и окрепнуть. Поднял руку и сжал кулак. Ударил в мнимого Файзура. И тут же убежал повидаться с дедом Агапом и попросить совета.
– Я ведь тебе говорил, хлопчик, что с хозяевами лучше не связываться, – запротестовал Агап, выслушав просьбу мальчишки. – Он старше тебя, и ты вряд ли с ним совладаешь. Повремени малость.
– Он у меня уже в печенках сидит, дед Агап! – вскричал Алтын в запале. – А ты когда-то воевал. Научи, как мне с ним справиться? И чтоб, значит, никто не догадался, чем я занимаюсь. Ну, дед Агап!