Матросы между собой откровенно посмеивались над ней, и это сильно бесило юношу. Приходилось одерживать себя и делать вид, что его это не касается и не занимает. И с ужасом ожидал встречи. Она должна произойти. От этого не уйти, но каждый раз, когда Николя думал о ней, в сердце закрадывался страх и неуверенность.
И встреча произошла. Николя почти столкнулся с нею, пробегая по палубе. Ленора со служанкой неторопливо шли навстречу, и Николя слегка задел её платье. Служанка взвизгнула, а Ленора остолбенела и с бледным испуганным лицом смотрела на Николя, который кланялся, лепетал что-то извинительное, и помчался снова, понимая, что только так он избежит наказания, не выдаст Ленору.
Он лишь обернулся и посмотрел на девушку. Та тоже смотрела на него, и юноше показалось, что она смотрела на него со злостью и негодованием. И прекрасно понимал её чувства. Винил себя, но уже ничего не поделать. Он лишь успел жалко улыбнуться и в смятении стал отчаянно работать. Увидел, как Ленора тут же ушла в каюту на корме, и Николя посчитал это правильным решением девушки. Они были слишком смущены, а показывать это было глупо.
Николя знал, что Ленора всеми путями старается поговорить с ним, но как это сделать? Слишком тесно на корабле, кругом народ и все заняты работой.
Судно вышло в Эгейское море, его подхватил свежий ветер, вскоре переросший в сильный. Работы прибавилось, волнение загнало пассажиров по каютам, а Ленора вообще несколько дней не выходила из каюты. Во всяком случае, Николя её не видел. Даже подумал, что она заболела, что было близко к истине. Морской болезнью страдали даже некоторые матросы, а уж молодой девушке было не грех ею заболеть.
Прошли остров Крит, впереди лежал Мессинский пролив[3], а там далее уж и Франция. Николя немного узнал это из разговоров матросов, опытных и бывалых.
И тут Николя вынужден был столкнуться с мадам Режиной. Это повергло юношу в такое смятение, что он окончательно потерял голову, и не смог ничего ответить, когда мадам спросила, побледнев от ярости:
– Это ты?! Каким образом ты на судне? Негодяй!
Она всё же не кричала, а говорила шипящим голосом, озиралась по сторонам и взглядом испепеляла несчастного юношу.
– Мадам, я тоже удивлен, видя вас, – наконец нашелся он. – Но что теперь можно сделать? В первом порту я намерен сойти и исчезнуть из вашей жизни, мадам!
– Близко не подходи к моей дочери, бродяга!
Она ушла, пылая праведным гневом. А Николя с ужасом думал, что же может произойти дальше. Ведь её муж владелец судна. Но тут он вспомнил, что боцман говорил кому-то из матросов, что до Франции заход в порты не предусмотрен.
В каюте владельца судна месье де Гаруэна шел неприятный разговор. Мадам не могла не высказаться по поводу встречи с Николя.
– Я так и не понял, Режина, что тебя так взволновало? – говорил супруг, раскуривая трубку и пуская дым к окну.
– Этот оборванец часто торчал у наших окон, и его целью была наша дочь, Ригар. Как тут не понять? Ленора – и этот бродяга!
– Да черт с ним, моя дорогая! Кто будет на него обращать внимание? Пусть себе торчал. Что с этого?
– Дело в том, мой друг, что Ленора по моим наблюдениям делала ему знаки в окно. Представляешь! И кому?! Бродяге, нищему!
– Разве из этого что-то вышло, моя супруга? Пусть девочка немного развлеклась. Что с того? Всё уже закончилось, не начавшись. Я не могу поверить, что у Ленор может что-то быть с таким типом. Если тебя так это волнует, то я могу с нею поговорить и немедленно.
– Что ж, Ригар! Поговори. А я посмотрю, как наша скромница будет отвечать тебе. Я бы хотела остаться при этом разговоре, дорогой.
– Сколько угодно, моя дорогая.
Он сам встал, пошел в соседнюю каюту и пригласил дочь на разговор.
– Ленор, ты плохо выглядишь, – заметил отец, всматриваясь в лицо дочери. – Море тебе надоело?
– Ужасно, папа! Я так боюсь качки. Неделю я лежала, мучилась...
– Слава Богу, сейчас море довольно тихое. Дочка, ты знаешь здесь одного из матросов. Мать говорит, что он часто торчал перед вашими окнами, высматривал тебя, и ты делала ему какие-то знаки. Что это такое?
– Сколько вопросов, папа! Если вы имеете в виду того оборванца, что действительно бывал перед окнами нашего дома, то я знаю его лишь зрительно. Он мне смешон и жалок, папа. Но ради развлечения я сделала ему пару раз ручкой. Смешно, не так ли, мой любимый папочка?!