– Будем заходить в Тулон, месье де Гаруэн! – кричал капитан, наклонившись к уху хозяина. – Боюсь, что наше старое корыто может подвести нас.
– Сколько времени у нас есть, капитан?
– До Тулона? При таком ветре часов за десять дойдем! Лишь бы ничего не сломалось, хозяин!
Ночь началась рано, облака потемнели, обещая дождь. Они неслись почти на север, и это предвещало смену направления ветра. Так и случилось после полуночи. Ещё не рассвело, а на севере уже можно было различить редкие и тусклые огни.
Гаруэн с трудом поднялся на полуют, закрываясь от ветра снятой шляпой. Парик он оставил в каюте, и его лысеющая голова поблескивала в свете фонаря.
– Как дела, капитан? – прокричал он, не скрывая беспокойства.
– Обнадеживать не стану, хозяин! В трюме обнаружилась течь, помпы уже не справляются с прибывающей водой. И что-то с рулем. Плохо работает, а ветер постепенно сносит нас к побережью. Уже видны огни островов, хозяин.
– До рассвета далеко?
– Через час должен наступить. Может, и раньше. Как тучи...
– Сумеешь дотянуть до порта, капитан?
– Все делается для этого, месье! А там, как получится! Положимся на Господа!
Ригар с трудом добрался до каюты дочери. Она была в ужасе, страдала морской болезнью и встретила отца жалобными стонами и мольбой о спасении.
– Ничего, доченька, потерпи. Уже огни видны. Скоро будет порт, и всё закончится для нас хорошо! Терпи, а я пойду к Режине. Тоже страдает, бедняжка.
Тем временем наступил рассвет, и стало ясно, что судно неуклонно сносит к скале Ла-Раска. Она уже виднелась черным зубом, грозя распороть днище судна. Капитан с помощником орали, гоняя матросов то на снасти, то на помпу или помогать рулевому держать судно на нужном курсе. Но это не получалось, руль был поврежден. Помощник Бутрон доложил капитану:
– Месье капитан, руль сломан окончательно. Можно рулевых использовать на других работах.
– В таком случае будем молить Бога пронести нас мимо скалы! А дальше банка Кавала. Тоже опасное место. А, главное, мы не сумели войти в Тулузский залив! Дай Бог, чтобы удалось выброситься у берега банки. Да и там небезопасно. Подводных камней хватает.
– Месье, вы считаете, что корабль погибнет?
– Почти уверен! Без руля ничего сделать нельзя. Паруса не поставить, их тут же разорвет в клочья! Готовь людей и шлюпки, Бутрон! Где Энбо?
– Он в каюте, месье капитан. Его ударило о борт волной, и он, судя по всему, поломал ребра. Лежит и стонет.
– Ладно, иди готовься к самому худшему!
Николя тоже был в отчаянии. Он уже понял, что судьба судна предрешена. Он даже старался находиться поближе к каюте Ленор, зная, как она страдает от качки и страха. Сам он трусил, но крепился, надеясь, что бог не допустит его смерти в таком юном возрасте.
Бутрон послал и его готовить шлюпку к спуску. Стало ясно, что дела совсем плохи. И видно было, что, миновав скалу, судно неудержимо волокло на банку Кавала. Дальше с трудом можно различить домики поселка Кавала. Но до него не меньше трех миль.
Не прошло и получаса, как капитан приказал спускать шлюпку и грузить пассажиров. Их на судне было восемь человек вместе с семейством де Гаруэна. Всех кое-как погрузили в шлюпку, а хозяин остался пока на борту, дожидаясь второй шлюпки. Первая отвалила, и в ней оказался Николя за гребца.
Он даже успел переглянуться с Ленорой, но у той всё плыло в голове. Ужас неминуемой гибели сковал её тело и разум.
Шестеро матросов-гребцов навалились на весла, и шлюпка стала отдаляться от борта. Её тут же подхватила волна и понесла к берегу, заливая пеной и каскадами воды. Пассажиры вопили истошными голосами.
Николя судорожно вцепился в весло и не спускал глаз с Леноры. Она скорчилась на дне, где её постоянно обдавали всплески воды. Сверху тоже она принимала массу брызг, всё платье было мокрым, как и у остальных.
Шлюпка заскрежетала днищем о камень, накатила волна… Лодка внезапно перевернулась на мелководье. Все оказались в воде. Мало кто мог плавать. А Николя с ужасов в глазах оглядывался, ища Ленору. Её голова была заметна в сажени от него в круговерти пены и воды.