В старомодном кабинете, украшенном оружием и охотничьими трофеями, пахло старостью, пылью столетий, и Николя с интересом оглядывал всё вокруг.
Месье де Гаруэн старший по имени Тантен, шамкая губами рта, в котором не осталось ни одного зуба, молвил мало понятно:
– Молодой человек, мы хотели бы поговорить с тобой по очень важному делу.
Николя привстал, поклонился и учтиво ответил:
– Сочту за честь выслушать вас, месье де Гаруэн.
– Мы поговорили с мадам Амантиной и нашим сыном Ригаром. Все мы считаем, что судьба улыбнулась нам. Дело в том, что лет пятнадцать назад, мой старший сын Ремон уехал с семьей в Италию. Там у него было свое дело, и он рассчитывал пробыть там года два. Потому и взял семью. Потом, с полгода спустя, матрос с того судна вернулся и рассказал о катастрофе, случившейся в море. Судно затонуло, а его семья оказалась в море на шлюпке. Но недалеко подходило судно алжирцев и, как полагает тот матрос, захватила всех на борт. С тех пор никаких известий о сыне Ремоне не поступало.
Старик сильно утомился и замолчал, а Николя опять поклонился и заметил:
– Сочувствую вам, месье де Гаруэн. Очень печальная история.
– Ты о ней слыхал? Внучка тебе говорила про такое?
– Не припоминаю, месье. Правда, что-то говорила про своего дядю. Но даже имя его не назвала, помнится. Простите, месье.
– Наш Ремон был очень ответственным человеком, мальчик. И твое поведение при гибели судна, когда ты спасал моих любимых детей, говорит о твоем благородстве и стремлении пожертвовать собой во имя спасения других.
Николя сделал скорбное лицо и поклонился. Бабушка Амантина, с нетерпением слушая пространный рассказ мужа, сказала:
– Дед, брось ходить вокруг да около. А то забудешь, для чего говорил. Мальчик, тебя зовут Николя, я уже знаю. Вчера тебя представили нам. Дело в том, что мы убеждены, что ты наш внук, спасшийся и попавший в плен к мусульманам. Это не такая уж и редкость, мальчик. Ты так похож на своего отца. Такие же синие глаза, овал лица и вообще...
– Мадам! – привстал Николя, помня наставления Леноры. – Как такое может случиться? Я ничего такого не помню.
– И не удивительно, внучек. Тебе тогда шел только четвертый годик. В таком возрасте дети почти ничего не помнят. Мы были бы признательны тебе, если б ты хоть что нам поведал. Может, что-то можешь вспомнить из того далекого детства?
Николя скорчил недоуменное лицо, подумал и отрицательно покачал головой. А затем, словно вспомнив, сказал:
– Простите, мадам, месье, но ничего не вспоминается. Разве что часто мне снится странный и почти одинаковый сон. И я до сих пор не понимаю, что это могло значить, мадам.
– Расскажи, пожалуйста, просим тебя, – забеспокоилась старушка.
– После кораблекрушения сон ещё не посещал меня, мадам. Но раньше было чаще. Смутные видения и очень страшные. Словно я был среди воды, и она меня так пугала. Потом все исчезало, но я жался к кому-то, вроде женщины со светлыми волосами. Я боялся оторваться от неё, а потом все тонуло, и я в поту просыпался. А потом долго не мог заснуть, мадам. Все было так неопределенно и страшно. А кругом словно тёмная ночь. И больше ничего такого не помню, мадам.
Старушка со слезами на глазах повернулась к супругу и проговорила сбивчиво:
– Тантен, мы не ошиблись. Это наш внук, Жан Батист! Господь снизошел до нас на старости лет! Боже, благодарим тебя за то счастье, что ты нам дал под конец наших дней! Мы поставим в храме самую большую свечку, какая найдется там!
Николя привстал со стула и так и остался, словно закаменев. Это он сам придумал, выражая свои чувства и сомнения.
– Погоди, Амантина! – голос старика остановил словоизвержения старушки. – Хочу спросить у Ригара. Каково его мнение?..
Он с трудом повернулся, посмотрел на сына и сказал:
– Сын, ты не можешь говорить, но ты всё понимаешь. Я задам тебе вопрос, а ты моргай в случае согласия. – Ригар поморгал и месье Тантен спросил: – Ригар, ты согласен, что этот юноша твой племянник?
Ригар пару раз моргнул, что можно понять, как сомнения. А дед ещё спросил:
– Ты обратил внимание, как он похож на Жана Батиста?