– Что за следующее селение и далеко оно? – спросил Жав.
– Вечером будем там, хозяин, – ответил молодой. – Оно немного ближе. Да и дорога полегче будет. Доберемся! Дня за три можно добраться до городка Арль. Хотите? А если спуститься по речке, то попадем прямехонько в Перпиньян.
– Нет, туда я не собирался. А в Арль можно. Я о нем уже слышал что-то.
В Арль прибыли, как и обещал Агилон, на третий день к вечеру. Горы здесь отступили и пошли высокие холмы. Местами выходили на поверхность скалы, их вид сильно оживлял местность. Перелески чередовались с кустарником или голыми горбами. Изредка на них виднелись развалины старинных замков.
– Устраиваемся на постоялом дворе, – распорядился Жан. – Мы все сильно устали, и я намерен здесь отдохнуть дня два-три. Не возражаете?
– Вы хозяин, месье Жан Батист, – заметил Педро. – Как скажете.
На следующий день Педро принес весть, заинтересовавшую остальных.
– Завтра здесь на главной площади будут казнить контрабандистов, – заявил он. – Хотелось бы посмотреть. Говорят, среди них есть и девка. Вроде бы испанка.
– Много их будет? – заинтересовался Агилон. – Будет развлечение! Давно ничего такого не видел. Да и где мне увидеть казнь, когда я всю жизнь прожил в деревне? Месье Жан, пойдете смотреть? Педро, сколько их будет, осужденных?
– Человек пять, слышал. Завтра часов в десять утра. Народ только об этом и говорит. Уже эшафот строят с виселицей. Сам видел.
Жан вспомнил, как сам бегал в детстве и юности смотреть казни и наказания. Решил и на этот раз не упускать такой возможности.
Они пришли на площадь. Виселицы уже высились на эшафоте. Народ торчал тут с раннего утра, предвкушая захватывающее зрелище.
– Мы, наверное, пришли слишком рано, – недовольно молвил Жан. – А солнце уже припекает изрядно.
– В горах, хозяин, было хуже, и то терпели, – возразил Агилон. – Подождем.
Однако ждать пришлось недолго. Послышались крики и толпа заволновалась.
То процессия смертников и их охрана неторопливо шествовали к эшафоту. Жан с любопытством протиснулся вперед и взглянул на скорбную группу висельников. Их было, как и говорили, пять человек. Но самое страшное ему показалось то, что среди них шла, опустив бледное лицо, молоденькая девушка. Правда, лицо её было суровым, бледным, на скуле красовался обширный синяк, слегка закрывавший глаз. Длинные грязные волосы свисали космами почти до пояса её грязного драного платья.
Жан всмотрелся в её лицо и решил, что она очень молода и очень симпатична. Стало жаль, захотелось узнать историю её падения. Рядом шли сообщники. Все в синяках и ссадинах от побоев. Один держал руку другой и баюкал её. Другой сильно хромал. Все грязные, в лохмотьях и бородатые. Наверное, у них было много времени для обдумывания своих преступных действий.
Судья взошел на эшафот после преступников. Он зачитал приговор, и священник поднялся причастить в последний раз этих несчастных.
Поддавшись какому-то импульсу, Жан рванулся к эшафоту и, подождав, пока святой отец спустится, подскочил к нему и заторопился:
– Святой отец, падре! Как можно казнить такое юное существо, как эта девочка? Разве она могла совершить столь тяжкое преступление, что заслужила такую смерть! Прошу вас, умоляю, сжальтесь, помилуйте её ради Христа, нашего Спасителя!
– Кто вы такой, юноша? – пристально глядел священник на Жана. – Я вас не знаю.
– Сейчас я живу в Каркассоне, падре. Я из семейства де Гаруэнов. Они живут в Перпиньяне. А в Каркассон ездили на похороны Тантена и Амантины де Гаруэн.
– Гаруэн? Я знаю это семейство. Недавно вернулся Ригар де Гаруэн.
– Я его племянник, Жан Батист, падре! Что можно сделать для этого дитя? У меня есть около ста экю – и я охотно расстанусь с ними в пользу вашей церкви!
– Это невозможно, юноша, сын мой! Суд уже состоялся и ничего сделать нельзя!
– Вы мажете повлиять на судью. Я готов заплатить больше, но не сразу. Просто сейчас у меня больше нет. Поговорите с судьей, падре. Будьте благородны, простите её, как прощал Иисус!
Толпа ахнула и слегка зашумела. Жан взглянул и увидел, как первый преступник закачался в петле, сучил ногами, а палач схватил его за ноги и тянул вниз.