Вадим вышел из-за стола и сделал шаг в нашу сторону, я стояла недвижно, ожидая его дальнейших действий, на душе кошки скребли.
Глава 19.
Глава 19.
- Вика, она тебя обидела? – подходя ближе и заключая в объятия, тихо спросил Вадим, заглядывая в глаза.
- Нет, - мотнула головой, расслабляясь, чувствуя просто невероятное облегчение.
- Вероника, я не разрешал тебе входить в мой кабинет, - другим, незнакомым тоном обратился к «невесте» Вадим. – Выйди, пожалуйста!
- А она останется здесь? – захлопала глазками барышня.
- Вадим, полегче, - скривился Денис, тоже подходя ближе. – Ник, идем, - взял сестренку под руку и едва ли не силой выволок за дверь.
- Но почему это я должна уходить? – зашипела девушка. – Кто она вообще такая?
Последние слова доносились уже из-за двери.
- Прости, - прижался лбом к моему Вадим. – Не знал, что она придет. Много успела наговорить?
- Не важно, - мотнула головой. – Только мне не показалось, что она считает себя фиктивной, - все же не могла не заметить.
- Не нужно было соглашаться на эту авантюру, - скривился Вадим. – Но тогда я тебя еще не знал. Вик, я улажу с ней, обещаю. Честно говоря, думал, вы и не пересечетесь нигде.
- Я видела ваше фото в журнале от десятого августа, - выложила беспокоящую информацию. – Мы познакомились в июне, Вадим.
- Вик, - вздохнул мужчина, - ну она ведь считается моей невестой. Поэтому на подобные мероприятия мы ходим обычно вместе. Но, поверь, все что нас связывает – это пара фото для таблоидов и все!
- Это странно. И очень сложно для моего понимания. Не уверена, что смогу терпеть подобное. К тому же, Вероника такая красивая, неужели она тебе не нравится?
- Вот только не надо меня обижать, - фыркнул Ардашев. – Ты же ее видела, неужели можешь представить, что у нас и правда что-то может быть? Вик, да она кукла! Самая настоящая.
- А я?
- А ты моя прелесть, - дурашливо протянул Вадим, заставив меня рассмеяться. Потом потянулся поцеловать, заколебалась на секунду, но все же ответила. История с этой Вероникой, мягко говоря, странная, тут нужно разбираться. Но из кабинета Вадим ведь выставил именно ее. – Я как раз закончил, - оторвавшись от моих губ, заявил Ардашев. - Осталось дождаться курьера и передать документы, но с этим и Денис прекрасно справится. Так что мы можем идти. Куда ты хочешь?
- Покажешь мне вечернюю столицу? Я бы хотела погулять.
- Погулять, так погулять, - покорно кивнул парень. – Переодеваться будешь?
- А нужно?
- Только если сама хочешь, - чмокнул в нос, - ты и так прекрасно выглядишь.
- Тогда не буду.
Вечер прошел чудесно. Мы бродили по центру Москвы, начали прогулку с Театральной площади, неспеша прошлись до Лубянской, а потом и Китай-города. Оттуда свернули в старые и будто притихшие переулки. Вадим потянул меня в сторону ГУМа. Раньше я думала, что это просто большой торговый центр с многочисленными бутиками известных мировых брендов, рада была ошибиться.
ГУМ – это настоящий праздник для туриста! В самом центре, под стеклянным куполом возвышается большущий действующий фонтан, у которого фотографировалось одновременно куча народу. На третьем этаже нашлись потрясные исторические витрины, возле них залипла надолго, Вадим как раз отвлекся на телефонный разговор, и я долго, не торопясь, рассматривала этакие мини-музеи, вызывающие ностальгию, где-то даже грусть.
- Все в порядке? – поинтересовалась, стоило Вадиму подойти.
- Да. Порядок, - быстро чмокнул в губы. – Пошли вниз, там есть киоск с мороженым. Вроде рецепт еще советский, подается как самое вкусное, самое настоящее мороженое. Хочешь?
- Еще бы! Конечно хочу.
Думала, мороженое будет стоить очень дорого. На небольшой вывеске значилась цена в сто рублей. Хочешь - стаканчик, хочешь - эскимо. Для десерта весом восемьдесят грамм, наверное да, недешево. Но для настоящего, того самого мороженого вполне. Нам, правда, пришлось отстоять за ним длиннющую очередь, минут пятнадцать, не меньше. Но оно того стоило. Вкус из детства, тот самый.
После мороженого захотелось есть, и Вадим потянул меня в столовую. Не поверите, самую настоящую столовую! Простенькие столики, незамысловатая посуда, работницы в белых фартуках и колпаках. Звучат старые песни, наверное, еще шестидесятых годов, а на стенах развешаны плакаты с лозунгами и призывами, один из которых убрать за собой посуду.