Декстер, сидевший у себя в библиотеке, откинулся на спинку зеленого кожаного кресла. Было четыре часа утра. Еще несколько часов — и уже целые сутки, как ее нет дома. Куда она могла запропаститься?
Декстер энергично помешивал лед в бокале. Он пытался привести в порядок свои мысли. После того как Энн исчезла из его жизни, Декстер долго и упорно готовил Керри к роли своей подружки. Ему нужна была ее эмоциональная поддержка. Он же, в свою очередь, давал ей все, что она желала. И относился к ней как к своей жене. Декстер невольно улыбнулся, подумав о том, что относился к дочери лучше, чем к любой из своих женщин.
Декстер по натуре был из тех мужчин, которые постоянно нуждаются в женской поддержке; лишаясь таковой, он чувствовал себя очень неуютно. И прекрасно это понимал. Именно поэтому он старался соблазнить любую попадавшуюся ему женщину.
Декстер вспомнил, как его в юном возрасте, вырвав из объятий обожаемой матери, отправили учиться в школу в Англии. И ему пришлось один на один бороться со всеми ужасами британской школы-интерната. Декстер прекрасно помнил свое единственное в жизни гомосексуальное сношение. Оно было очень коротким, но настоящим. Того мальчика звали Доминик. Декстер подумал: а любил ли он тогда Доминика? Но так и не вспомнил.
Он поднялся и потянулся, разминая мышцы. И снова вспомнил свою мать. Тогда в Англии ему было очень плохо без нее. Когда он ложился в постель и читал молитву перед сном, ему казалось, что она придет и поцелует его на ночь. Он хотел ощущать ее тепло и любовь.
Вернувшись к действительности, Декстер подумал о том, что и сейчас ему необходимы женское тепло и любовь. Поэтому он должен заполучить Керри назад.
Она являлась тем якорем, который держал его дом у пристани. В ярости отбросив ногой пуфик, он направился к бару. Налил себе еще виски и стал рассматривать свои сокровища. Он их любил — очень.
Старинные китайские вазы, яйца Фаберже, редкие книги, стоящие на полках. Декстер улыбнулся, подумав о своей бесценной коллекции эротики, спрятанной за потайной дверью его гардеробной комнаты.
Улыбка, тронувшая его губы, тотчас же увяла. Где она, его Керри?
Всходило солнце. Декстер очень устал. Вконец вымотался. Снова усевшись в кресло, он опустил голову. До сих пор он был настолько уверен в себе и точен в своих поступках, что совершал их без тени сомнения. Декстер любил Керри. Любил ее так, как никогда не любил другую женщину. Он должен заполучить ее обратно. Любой ценой.
И тут, уже засыпая, он услышал какие-то звуки.
Шаги? Вскочив на ноги, Декстер вглядывался в темноту холла. Да, шаги! Она вернулась!
Он бросился навстречу дочери — и вдруг замер на месте. Керри никогда еще так на него не смотрела, Керри просто не смогла бы так на него посмотреть, что бы ни случилось.
— Здравствуй, папа, — сказала Грейси. — Где Керри?
Декстер не мог произнести ни слова. Он невольно покосился на телефон.
— Да, позвони доктору Кейну, — сказала Грейси. — Он тоже хотел с тобой поговорить. — Он тебя выпустил? — прохрипел Декстер.
Грейси не ответила.
— Где Кении и Кейт? — спросила она.
— Они спят. А что?
— Я приехала за ними. Приехала; чтобы забрать их из этого дома. — Она ожидала взрыва. Но его не последовало. Декстер не ответил. Просто молча закрыл глаза.
— Где Керри? — снова спросила Грейси.
Глаза Декстера открылись, и Грейси увидела, что они налились кровью. Сейчас отец казался ей ужасно старым.
— Ее нет, — ответил он.
А потом отец удивил ее — он расплакался. Такое Грейси видела впервые в жизни.
Керри проснулась и, не сообразив, где находится, испугалась. Над бровью сильно болело. Где она?
Она обвела глазами комнату, наполненную букетами сирени и сотнями свечей в хрустальных подсвечниках.
Керри с трудом привстала, опершись на локоть. И увидела розовый шелковый халат, висевший на спинке кровати. Надев его, она подошла к стеклянным дверям почти четырехметровой высоты и распахнула их.
Двери выходили на веранду второго этажа; вдоль веранды тянулась белая деревянная решетка.
И тут Керри все вспомнила. Вспомнила, как только услышала его голос.
— Добрый вечер, — проговорил Паоло, лежавший внизу у бассейна. Закинув руки за голову, он расположился в шезлонге; глаза его скрывали черные очки.
Его темный загар свидетельствовал о том, что он про вел немало дней в этом шезлонге. — Прими душ.
Чистое белье и одежда в шкафу, — сказал Паоло, вставая. — Я приду к тебе, когда ты будешь готова.
Керри приняла горячую ванну. Обычно ванна давала ей ощущение свежести и чистоты. Но сейчас, даже ободрав кожу щеткой почти до крови, она не почувствовала себя чистой.
Что, черт возьми, она делала здесь с этим человеком? И что между ними произошло?
Керри закрыла воду и оделась — в его шкафу было полно роскошных женских нарядов. Когда она зашла в спальню, он уже ждал ее.
— Мне, пожалуй, пора, — сказала Керри.
Он улыбнулся, и в этой улыбке Керри почувствовала угрозу. Покосившись на Паоло, она направилась к двери, но он не пытался ее удержать.
Подергав ручку, Керри поняла, почему он так спокоен, — дверь была заперта.
— Кажется, замок заело, — пробормотала она. Его молчание уже начинало пугать ее. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. Если это игра, то мне она не нравится. — Ее глаза широко раскрылись, когда он снял со спинки кровати шелковый шарф.
— Я не играю в игры, — произнес он. — Я тебе ночью об этом уже говорил.
— Пожалуйста, выпусти меня.
— Боюсь, не смогу.
— Чего ты хочешь?
— Собираюсь трахнуть тебя.
— Кажется, мы это уже сделали.
— Нет. Мы занимались любовью, — сказал он. — А теперь я трахну тебя.
— Открой дверь! — потребовала Керри.
Паоло улыбнулся. По-прежнему улыбаясь, он ударил ее по лицу. Ударил всего один раз, но и этого оказалось достаточно. Керри упала на пол и застонала от боли.
Паоло схватил ее за волосы и подтащил к кровати. Затем бросил на постель. Она пыталась сопротивляться, и он еще раз ударил ее. Кулаком в челюсть.
Керри потеряла сознание.
Очнувшись, она обнаружила, что лежит голая.
Привязанная за руки и за ноги ко всем стойкам кровати. Паоло расхаживал по комнате. Тоже голый.
Он заметил, что Керри приоткрыла глаза, и подошел к ней. Она сделала вид, что по-прежнему находится без сознания, но Паоло уже понял, что она очнулась. Он похлопал ее по щекам, сначала тихонько, потом так сильно, что у нее заныла челюсть. Керри вскрикнула от боли.
— Я расскажу тебе, что буду делать, Керри, — заговорил он. Лишь теперь Керри осознала весь ужас своего положения — это было хуже, чем побои, нанесенные Паоло. Она была совершенно беспомощна.
Она находилась в тюрьме. — Я, конечно, еще трахну тебя, — продолжал он. — Я могу проделать это несколько раз. — Она увидела, что его член набухает. — Но сначала я сделаю тебе больно. В случае с тобой мне очень нравится причинять боль. А знаешь почему? — Она отрицательно покачала головой. — Из-за твоего отца. Пятнадцать лет назад он отобрал у моего; отца его фирму. Украл. С помощью своих адвокатов, брокеров и прочего дерьма из Палм-Бич. Ты не знаешь, что такое страдания. Пока не знаешь. А мой отец страдал. Он был сломлен, унижен. Его смешали с грязью. А еще знаешь что? Декстер Портино, кажется, даже не знал имени моего отца! Ему просто требовалось очередное приобретение. А сейчас я собираюсь отобрать у него кое-что из того, что ему принадлежит. А потом верну. Чтобы он понял, как чувствует себя человек, когда что-то, принадлежавшее ему, уничтожили. Вот и все.
Паоло выдвинул ящик и вытащил хлыст. Глаза Керри широко раскрылись, когда он с силой ударил им по полу.
— Думаю, пора начинать.
Услышав слово «начинать», Керри снова лишилась чувств.
— Папочка? — Декстер едва узнал голос дочери.
— Керри! Где ты?
Она с трудом держала трубку. Ноги у нее были точно ватные, по спине пробегала дрожь. Паоло стоял рядом.
— Ты слышишь меня, Керри?!
«Папочка разволновался, — подумала она. — Как мило… Он любит меня. Любит меня…»