— Рад снова видеть тебя, Пайпер.
Я сглотнула, но чувствовала, что мое сердце буквально было в центре моего горла, и я поперхнулась. Я потянулась к своему бокалу с вином, сделала большой глоток из хрусталя, прежде чем поставить его обратно.
Может ли Энтони видеть, как дрожат мои пальцы? Может ли он чувствовать адреналин и беспокойство, исходящие от меня?
Я действительно посмотрела на него тогда, начиная с пуговиц его дорого сшитого костюма, поднимаясь по его огромной груди и продолжая вверх к его широким плечам. Я знала, что материал скрывает сильное, мужественное и мускулистое тело.
А затем я поднялась выше по его жилистой, загорелой шее и уставилась прямо в лицо, которое я видела раньше лишь частично, так как маска скрывала его единственный раз, когда мы были в присутствии друг друга.
Фотография на сайте, видео, которое он оставил на моем телефоне, — ни то, ни другое не воздавали ему должное; ничто по сравнению с тем, чтобы увидеть красивое лицо этого мужчины лично.
Я узнала его полные губы, а подстриженная борода цвета соли с перцем была мне знакома. Мое тело, черт возьми, помнило, как он ощущался, когда плюнул мне на киску, а затем облизал меня со своих пальцев и сигары.
И то, как он рычал мне эти непристойные вещи.
Жар поглотил меня.
Могу поклясться, что все еще ощущала трение этой бороды о мою шею, и мои внутренние мышцы сжались, от воспоминаний о том, каким теплым было его дыхание, когда он шептал мне на ухо.
— Привет, — прошептала я, и мои щеки вспыхнули.
Я не знала, что еще сказать. Как обращаться к мужчине в маске, который трахнул тебя всего два дня назад? Я определенно не думала, что снова увижу Энтони, если только мы случайно где-то не столкнемся.
Он не ответил, просто сел в кабинку прямо напротив меня. Боже, как он хорошо выглядел, заполняя собою кожаное сиденье, потому что он был таким большим, что даже если бы я захотела быть рядом с ним, нам бы не хватило места, чтобы удобно сесть вместе.
Он протянул свою большую руку, его длинные толстые пальцы обхватили ножку бокала. Поскольку они были такими большими, казалось, что он сломает его пополам, как зубочистку в его руке.
Я наблюдала, как он поднес бокал к своим губам, которые были полными и мужественными и которые целовали меня так крепко, что я думала, что сойду с ума.
Энтони сделал большой глоток, не отрывая от меня взгляда. Его глаза были темными, освещение в ресторане показывало янтарные блики, вплетенные в почти эбеновые глубины.
Его короткие, цвета соли с перцем, волосы были уложены элегантно, но слегка растрепаны на лбу, как будто он провел по ним пальцами, сидя на заседании совета директоров все утро.
После того, как он поставил вино обратно, никто из нас не произнес ни слова, как показалось, целую вечность. Он, должно быть, уже сделал заказ для нас, потому что вместо того, чтобы спросить, что мы хотим, подошел официант и поставил семейное блюдо со спагетти и фрикадельками, тарелку чесночного хлеба и два салата, затем мы снова остались наедине.
Я посмотрела на еду, а затем на него.
— Ты позволил себе вольности, как я вижу, — мой голос был тихим, лишенным каких-либо настоящих эмоций.
Энтони слегка ухмыльнулся, от чего у меня внутри все загорелось.
— Ты когда-нибудь здесь была?
Я покачала головой.
— У них лучшие спагетти и фрикадельки в городе. Я оказал тебе услугу.
Я фыркнула от шока от его высокомерия, но не потрудилась ничего сказать в ответ. Я облизнула губы и взглянула на свои руки, все еще лежащие на коленях, мои пальцы нервно переплелись, потому что в противном случае я бы теребила одежду.
— Я же говорил тебе, что не закончил с тобой, Пайпер.
Я резко подняла голову, услышав его командный тон. Мои глаза расширились от властности в его голосе. От собственничества.
— Не понимаю, что это значит, — ответила я, и мой голос был тихим шепотом, в котором слышалась ухмылка, становившаяся все шире.
В этом мужчине было что-то странное и загадочное. Что-то опасное, что заставляло звонить тревожные звоночки внутри меня. Он был на двадцать лет старше меня, и я никогда никого не хотела больше, чем его.
И по его заявлению было ясно, что этот человек привык получать то, что хотел, когда хотел. Вероятно, он не очень часто слышал слово «нет», если вообще слышал такое.
Что было такого в Энтони Блэквелле, что сделало меня такой чуждой? Как один единственный мужчина мог так полностью поглотить тебя за такой короткий промежуток времени?
— Ты знаешь, что это значит. — Он позволил этим словам впитаться. — Я человек, который сразу переходит к делу. Когда я что-то говорю, имею это в виду, Пайпер. И когда я сказал, что это еще не конец, я имел это в виду во всех отношениях. — Он наклонился, упершись предплечьями в стол.
Я видела, как мускулы выпирали под дорогой тканью, вспоминая, как он сжимал мои бедра, когда жестко и быстро трахал меня своим членом сзади. Сила и мощь его рук были такими возбуждающими, что я, вероятно, могла бы кончить от одного их вида.
— Ты пригласил меня сюда, и я уверена, что не ради пасты. Это не «сразу к делу».
Энтони просто уставился на меня на мгновение, его губы дрогнули, как будто он пытался сдержать усмешку, прежде чем схватил вилку, положил салфетку себе на колени и начал есть, как будто притворяясь, что я ошибаюсь. Я же, с другой стороны, была слишком застенчива и нервничала из-за разговора, чтобы сразу есть. Но когда он указал на мою тарелку, я решила, что, может быть, немного еды поможет мне прояснить мысли.
По крайней мере, это выровняет уровень сахара в крови и поможет от головокружения. Я чувствовала, что сейчас потеряю сознание, хотя сидела.
Я откусила и начала жевать, затем проглотила. Я повторила это, едва почувствовав вкус еды, которую он так расхваливал. Наконец, я спросила:
— Чего именно вы хотите, мистер Блэквелл?
Он улыбнулся, но это было как-то раздраженно.
— Думаю, что мой член в твоей тугой, мокрой, розовой киске и то, что я трахал тебя до тех пор, пока ты не кончила на весь мой ствол, делает вещи между нами достаточно интимными, чтобы мы могли пропустить формальности, куколка. — Энтони откусил и медленно прожевал. — Ты так не думаешь, Пайпер?