Я откинулся назад, шокируя себя до чертиков, потому что кем я был? Кем я стал? Никогда в жизни не думал, что так раскрою себя перед другим человеком. Черт, я никогда раньше никому не обнажал свои эмоции.
Я даже не обнажал их... перед собой. И вот я здесь, выкладываю все это Пайпер, чтобы она могла увидеть. Я вырвал свое сердце и предложил ей на платиновом блюдечке, потому что это была единственная уязвимая часть меня.
И сама мысль о том, чтобы потерять ее... потерять то, что она заставляла меня чувствовать, была болью, непохожей ни на что, что я когда-либо хотел испытать.
— Я не знаю, что сказать. — Ее глаза покраснели и блестели. Эмоции, которые Пайпер испытывала, были такими же сильными, как и те, которые испытывал я. Это было унизительно, реально и грубо, но я наконец-то испытал то, что видел бесчисленное количество раз вокруг себя.
— Пока ничего не говори. Просто слушай. — Я сделал вдох, желая выпить еще скотча, потому что был чертовски взволнован. — Я не могу обещать, что не буду раздражать тебя, черт возьми, даже не разозлю тебя до такой степени, что ты захочешь швырять и ломать барахло. — Она тихо рассмеялась над моим нервным юмором. — Знаю, что я сложный человек даже в лучшие времена. Мое воспитание гарантировало, что я был закален против мира. Успех — это все, чему меня учили. До сих пор. Теперь я смотрю в твои глаза и вижу будущее. Мое будущее. Дашь ли ты мне этот шанс показать тебе, насколько счастливой я могу тебя сделать.
Мое сердце колотилось, когда я продолжал:
— Итак, ты можешь сказать «нет». Ты можешь сказать мне оставить тебя в покое. Но мне не стыдно признаться, что я не смогу отпустить тебя, Пайпер. Я не отпущу. Нет, не тогда, когда я познал вкус настоящего счастья.
Тишина затянулась, и когда ее губы раздвинулись, я был слишком чертовски напуган тем, что она скажет в ответ. Я поцеловал ее, как будто это был последний раз... как будто это был первый раз. Я поглотил ее рот в безмолвной клятве, что никогда ее не отпущу.
— Ладно, — пробормотала она мне. — Хорошо, давай сделаем это. Я хочу посмотреть, к чему это приведет, Энтони.
Я ухмыльнулся ей в губы и поцеловал ее сильнее.
Я хотел сказать ей, что люблю ее так чертовски сильно, но, черт возьми, эти три слова пугали меня до чертиков, поэтому я знал, что они заставят ее чувствовать. Так что я придержал их при себе, только пока.
Когда скажу эти слова, я хочу убедиться, что Пайпер ответит так же. И она это сделает.
Потому что я никуда не уйду. И я собирался убедиться, что она тоже не уйдет.
Она моя.
Эпилог
ПАЙПЕР
Шесть месяцев спустя
Меня разбудило ощущение языка, скользящего вверх и вниз по моему позвоночнику. Я лениво моргнула и уставилась в окно. Жалюзи были достаточно открыты, чтобы ранний утренний свет едва пробивался сквозь них и заливал комнату тусклыми оттенками розового и оранжевого.
Я не двинулась, ничего не сказала, так как поняла, что на самом деле меня разбудил не язык на моей спине, а два пальца, медленно, лениво двигающиеся внутри моей киски.
— Раскройся шире для меня, куколка. — Его голос был хриплым, и это напомнило мне о том, как мы в первый раз были с ним, когда он пил виски.
Та первая ночь вместе пронеслась у меня в голове. Он звучал так же. Жаждущим. Нуждающимся во мне, даже когда он командовал мною.
Я по-прежнему ничего не говорила, не двигалась и не подчинялась. Энтони тихо зарычал и провел рукой по моему бедру, чтобы схватить меня за талию, нежно сжав, прежде чем спуститься к моему колену. Он обхватил меня пальцами и поднял мою ногу, положив ее себе на бедро, продолжая трахать мою киску пальцами.
Я была мокрой, небрежные звуки моего возбуждения заполнили комнату и смешались с его тяжелым дыханием. Но он не держал свои пальцы во мне слишком долго. Энтони вытащил их, и я почувствовала запах моего возбуждения на пальцах, когда он поднес их к моему лицу и провел подушечками по моим губам.
И все же я молчала и не двигалась.
Я знала, что ему это нравится... играть со мной, пока я притворялась спящей. Играть с моим податливым телом так, как он считал нужным.
— Моя малышка хочет играть в игры? — это был не совсем вопрос, и уж точно не тот, на который он хотел получить ответ. — Я умираю от желания вылизать твою задницу, просто провести языком по этой тугой, идеальной дырочке, прежде чем трахнуть тебя.
Я не смогла остановить стон, когда Энтони спустился с кровати, схватил мои ягодицы своими большими ладонями и раздвинул их. Он перевернул меня на живот, просунул одну ладонь под меня, прижав ее прямо к моему животу, и поднял мою задницу.
А затем он снова схватил мои ягодицы, зная, что я останусь именно там, где он хотел, и продолжил дуть теплым воздухом в мою задницу.
— Ты будешь хорошей девочкой папочки и позволишь мне полизать эту задницу, прежде чем я ее трахну?
Стон вырвался из моих приоткрытых губ, приглушенный подушкой под моим лицом. Его дыхание было теплым, язык гладким, когда он облизывал каждую ягодицу, приближаясь все ближе и ближе, пока он, наконец, не провел им по моей сморщенной дырочке.
Я никогда не думала, что что-то может быть таким приятным — запретный, почти табуированный акт, от которого моя киска намокла, а внутренние мышцы сжались.
Я так сильно хотела, чтобы Энтони трахнул меня, потер мой клитор, пока он вталкивал все эти дюймы внутрь меня, заставляя меня принять его большой, толстый член.
Он стонал позади меня, отстраняясь и плюнув на эту узкую дырочку, смазывая ее только для того, чтобы провести языком по ней и затем войти внутрь.
Это действие казалось таким неправильным, немного грязным в лучшем смысле.
Он вылизывал мою задницу, словно изголодался по мне, словно ему нравился вкус моей кожи на его языке, он возбуждался от стонов, которые вырывались из моих губ.
Сделав последний круг по моей заднице, Энтони провел языком по моей пояснице и вверх по всей длине моего позвоночника. Он схватил меня за затылок, прижимая мою голову вниз, но повернул ее так, чтобы я могла дышать. Его другая рука теперь твердо лежала на моем животе, удерживая мою задницу поднятой.