Энзель с Ниралин переглянулись, и Альгауза остро ощутила несправедливость божественного умысла: почему фейри, такие прекрасные создания, не могут лгать, а жалкие дикие эльфы могут говорить все, что вздумается?
— Хотели посмотреть дворец, — солгал Энзель с невинной улыбкой на губах. — Любопытно, как живут богатенькие фейри. Говорят, Илиссид обязательно нужно увидеть хоть раз в своей жизни, чтобы не зря жить на этом свете? Ну что ж, вот мы с Ниралин и обрели смысл и просветление.
Эльфийка прыснула со смеху. Альгауза смотрела на них с каменным лицом, всем видом давая понять, что ни капли не верит в эту ерунду.
— У вас есть карта подземных ходов, — предприняла она еще одну попытку. — Откуда?
— Купили на блошином рынке, — тут же ответил Энзель, оценивающе поглядывая на Альгаузу. — Там чего только не найдешь! Когда-то давно я продал там роскошный серебряный гребень, а совсем недавно вновь увидел его на прилавке, только у другого продавца. Удивительно, правда?
Альгаузу эти подробности мало интересовали. Ей хотелось докопаться до правды, но Энзель не был настроен отвечать. Что уж говорить про Ниралин, которая только молча сверлила ее злобным взглядом.
— Как ты угодил в темницу? — не теряя надежды, снова спросила Альгауза. Может, если забросать их вопросами, рано или поздно получишь правдивый ответ? Говорят, от лжи сильно устаешь.
— Туда попасть – раз плюнуть, — Энзель одарил ее многозначительным взглядом. — Тебе ли не знать.
Возмущение Альгаузы не успело вырваться наружу. Из-за деревьев показался Тассиен. В темноте его короткие золотые волосы светились, подобно божественному ореолу. Альгауза с облегчением улыбнулась, но эта улыбка мгновенно угасла: Тассиен не просто возвращался назад. Он бежал к ним сломя голову.
— Надо уходить! — крикнул он. — Там огненный спригган!
Что он несет? Отравился все-таки? Спригганы не водятся на землях Благого Двора. Мало того, что им запрещено переправляться через Маров пролив, так говорят, что им еще и не выжить здесь из-за светлой силы Элементалей...
Вдруг прямо перед носом Альгаузы пролетел огненный шар и попал в дерево. Сухая кора мгновенно загорелась, и дерево вдруг превратилось в огненный столб. Альгауза взвизгнула от страха, вскочила на ноги и помчалась в темноту леса, не оборачиваясь. Затем, спохватившись, развернулась и побежала назад, за Тассиеном, о котором совсем забыла.
— Не будь дурой! — воскликнул бегущий за ней по пятам Энзель, с силой развернул ее и толкнул в спину, заставляя бежать вперед. — Быстрее и без остановок!
Но Тассиен... она даже не успела посмотреть, бежит ли он вместе ними. Присмотрит ли Ниралин за своим пленником или бросит, как ненужный балласт? Мимо пролетел еще один огненный шар, и все посторонние мысли как ветром сдуло. Альгауза рванула вперед еще быстрее, приложив все силы, которые у нее были. Каблучки проваливались сквозь рыхлую землю. Тропа становилась все уже, деревья – все ближе друг к другу, а кустарник – гуще. Ветви беспощадно хлестали по лицу, поэтому видеть что-то перед собой было уже невозможно. Одна из веток задела глаз, и Альгауза замешкалась.
— Осторожно! — услышала она за своей спиной громкий голос Энзеля. Инстинктивно Альгауза пригнула голову, а затем кто-то налетел ей на спину, и вместе они кубарем покатились вниз по склону в овраг, отделяющий Арамос от Кронороса.
Спина, плечо, лицо, плечо, опять спина, и так по кругу. Все превратилось в один отвратительный черно-белый калейдоскоп. Альгауза зажмурилась, не в силах больше это терпеть. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Колючая трава, крапива, корни деревьев и камушки то и дело кусали ее кожу. Рваное платье ничуть не спасало и не защищало от ударов.
Когда всё остановилось, она открыла глаза и поняла, что от страха вцепилась руками в чью-то рубашку и изо всех сил вжалась лбом в мужскую грудь. На ее затылке сомкнулись чьи-то ладони, принявшие весь удар от падения на себя. Энзель прижал ее к земле своим телом, чуть не раздавив собственным весом. Альгауза закряхтела, пытаясь высвободиться, но Энзель даже не шелохнулся. Его голова безвольно лежала на ее плече. Девушка ткнулась в его щеку подбородком, пытаясь привести в чувство, но на ее коже вдруг осталось что-то мокрое.
Кровь.
— Нет, Энзель, вставай, — взмолилась Альгауза, с трудом вытаскивая из-под него собственные руки. — Не умирай сейчас, я прошу тебя. Давай чуть-чуть попозже?