Друзилла, сидевшая на кровати, взглянула на вошедших с тревогой, однако, увидев знакомое лицо, спрыгнула с постели и подбежала к Джерсену.
Она всхлипывала от счастья:
– Я надеялась, что вы придете. Они делали со мной такие ужасные вещи!
Ретц попытался воспользоваться тем, что пришелец отвлекся, и попробовал ускользнуть. Но Джерсен осадил его:
– Не так быстро. У меня есть дело для тебя. – Он заговорил с Друзиллой:
– Виоль Фалюш показался тебе? Ты можешь его узнать?
– Он приходил и стоял в дверном проеме, но за его спиной горел свет.
Наверно, не хотел, чтобы я его видела. Он был вне себя, ненавидел меня.
Сказал, что я неблагодарная. Я спросила почему, ведь я ему ничего не обещала. Он стал абсолютно холоден. Сказал, что моим долгом было ждать и развивать идеалы, пока он не придет. А я вместо этого вела себя мерзко на празднике у Наварха и во время путешествия.
Джерсен задумался:
– Одно известно наверняка: это или Танзел, или Этьен, или Марио. Кто тебе меньше всего нравился?
– Танзел.
– Танзел? Ну что ж, Ретц наверняка знает Виоля Фалюша. А, Ретц?
– Как я могу? Он никогда мне не показывался, только за стеклом в офисе.
«Маловероятно, – подумал Джерсен, – но все же возможно».
– А где остальные дочери Игрель Тинси?
– Здесь было шесть, – пробормотал Ретц. – Двух старших Виоль Фалюш убил. Одна на Альфаноре, эта, – он указал на Друзиллу, – была отослана на Землю. Самая молодая во Дворце, там где горы спускаются к морю. Еще одна – жрица бога Ародина на большом острове, прямо на востоке.
– Ретц, – процедил Джерсен, – Виоль Фалюш – мой пленник. Теперь я твой новый хозяин. Ты понимаешь это?
Ретц тупо кивнул.
– Ты можешь описать Виоля Фалюша?
– Высокий мужчина с темными волосами, может быть ласковым или жестоким, веселым или злобным. Больше я ничего не знаю.
– Приказываю тебе освободить несчастных пленников.
– Невозможно! – взвился Ретц. – Они не знают иной жизни, кроме своих комнат. Открытый воздух, море, солнце – они сойдут с ума.
– Тогда мягко, насколько возможно, приведи их в норму. Я скоро вернусь и прослежу, как ты выполнил приказ. Потом скажи обитателям садов, что они больше не рабы и вольны остаться здесь или уйти. Имей в виду: я разыщу тебя хоть под землей и накажу за ослушание.
– Я подчинюсь, – бормотал Ретц. – Я привык к подчинению. Я не знаю ничего иного.
Джерсен взял Друзиллу за руку:
– Я беспокоюсь за Наварха. Мы не должны задерживаться.
Но когда они вернулись к аэрокару, все было как раньше. Трое пленников замерли в креслах, а Наварх держал их на мушке. Глаза поэта вспыхнули при виде Друзиллы:
– Что с Игрель Тинси?
– Она мертва. Но у нее остались дочери. Что происходило тут, пока меня не было?
– Болтовня. Ругательства. Уговоры. Угрозы.
– Разумеется. Кто был настойчивей всех?
– Танзел.
Джерсен повернулся и холодно оглядел Танзела. Тот пожал плечами:
– По-вашему, я в восторге, что сижу здесь спутанный, как цыпленок?
– Один из вас – Виоль Фалюш, – бросил Джерсен. – Кто? Я думаю… Ну ладно, мы должны исправить одну из величайших несправедливостей, совершенных во имя любви.
Он поднял аэрокар и медленно повел его на восток, к горам. На краю океана, там, где волны бились в каменные глыбы, темнело ущелье, за которым оказался песчаный пятачок, приблизительно с акр. Джерсен завел аэрокар в тень и спрыгнул.
Друзилла-4, самая юная из всех, медленно вышла вперед. Из трещины в скале две негуманоидные няньки издавали раздраженное щелканье. Девочка спросила:
– Вы – Человек? Тот Человек, который должен прийти и полюбить меня?
Джерсен усмехнулся:
– Я – человек, это точно, но кого ты называешь «Тот Человек»?
Друзилла-4 указала на трещину в скале:
– Они рассказали мне о Человеке. Есть только он и я. Я должна буду полюбить его. Вот что я узнала.
– Но ты никогда не видела этого человека?
– Нет. Ты – первый человек, которого я вижу. Первый, подобный мне. Ты замечательный!
– В мире много людей, – успокоил Джерсен. – Они тебе соврали.
Поднимайся на борт, я покажу тебе еще одного мужчину и девушку вроде тебя.
Друзилла-4 оглянулась вокруг с недоверием и тревогой:
– Вы хотите забрать меня отсюда? Мне страшно.
– Не надо бояться, – улыбнулся Джерсен. – Поднимайся на борт.
– Конечно. – Она доверчиво подала ему руку и вошла в салон. При виде пассажиров девочка в удивлении остановилась. – Я не знала, что на свете столько людей! – Она критически оглядела Этьена, Марио и Танзела. – Они мне не нравятся. У них глупые злобные лица.
Друзилла-4 повернулась к Джерсену:
– Ты мне нравишься. Ты – первый мужчина, которого я увидела. Должно быть, ты и есть Тот Человек, и я останусь с тобой навсегда.
Джерсен не спускал глаз с Марио, Танзела и Этьена. Виолю Фалюшу, должно быть, весьма неприятно слышать такое. Пленники сидели с каменными лицами, глядя на Джерсена с равной степенью отвращения – лишь у Танзела слегка дергался уголок рта.
Джерсен поднял аэрокар в воздух и полетел на самый большой из островов.
Почти немедленно он отыскал деревню и приземлился на центральной площади.
Жители глядели на него в изумлении и тревоге. Неподалеку от деревни было каменное святилище. Оттуда вышла Друзилла-3, спокойная и сдержанная, внешне такая же, как и сестры, однако в чем-то иная. Джерсена она рассматривала с дружелюбным интересом:
– Кто вы?
– Я пришел с большой земли, – объяснил тот, – и хочу поговорить с тобой.
– Хотите, чтобы я исполнила ритуал? Лучше обратитесь к другому божеству. Ародин бессилен. Я молила его перенести меня куда-нибудь, и о многом ином, но он был глух к молитвам.
Джерсен заглянул в святилище:
– Это его изваяние там, внутри?
– Да. Я жрица.
– Дозволь мне взглянуть на него.
– Нечего смотреть – просто статуя, сидящая на троне.
Джерсен зашел в святилище. В дальнем его конце сидела фигура в два человеческих роста. Голова ее была изуродована: нос, уши, щеки отбиты.
Джерсен повернулся к Друзилле-3 и с удивлением спросил:
– Кто повредил статую?
– Я.
– Почему?
– Мне не понравилось лицо. Легенда гласит, что Ародин во плоти должен прийти сюда и взять меня в жены. Я должна была молить статую о том, чтобы он пришел как можно раньше. Я разбила лицо, чтобы отсрочить этот миг. Мне не нравится быть жрицей, но мне не разрешают больше ничем заниматься. Я надеялась, что, раз статуя подпорчена, пригласят другую жрицу, но этого не произошло. Вы заберете меня отсюда?
– Да. Ародин не бог, он просто человек. – Джерсен проводил Друзиллу-3 в салон и указал на Марио, Этьена, Танзела.
– Огляди этих троих. Кто-нибудь из них напоминает тебе статую Ародина, какой она была перед тем, как ты ее изуродовала?
Один из мужчин моргнул.
– Да, – сказала Друзилла-3. – Да, в самом деле. Вот это лицо Ародина. – И она указала на того, кто моргнул, – на Танзела.
Танзел вскричал:
– Эй-эй! Что происходит? Что вы собираетесь делать?
– Я хочу опознать Виоля Фалюша, – пояснил Джерсен.
– Зачем тыкать пальцем в меня? Я не Ародин, не Виоль Фалюш, и даже не Вельзевул, если уж об этом речь. Я – старый добрый Гарри Танзел из Лондона, не больше и не меньше. Да развяжете вы эти чертовы веревки!
– Со временем, – усмехнулся Джерсен, – со временем. – Он повернулся к Друзилле-3:
– Ты уверена, что это – Ародин?
– Конечно! Почему он связан?
– Я подозреваю, что он преступник.
Друзилла-3 рассмеялась чистым счастливым смехом:
– Что за ужасная шутка! Человек вроде этого называет себя богом. Что он надеется получить?
– Тебя.
– Меня? Все эти труды для меня?
– Он хотел, чтобы ты любила, ценила его.
И вновь по кораблю пронесся смех.
– Столько напрасных усилий!