Бену стало казаться, что он прошагал уже много миль в темноте, когда прозрачное свечение, исходившее из просторного помещения под куполом Джитерс Гейт, очертило контуры выхода из туннеля. Бен вздохнул с облегчением и устремился к свету, пребывая в уверенности, что благополучно спасся из кошмарного лабиринта после долгих странствий.
Но хорошее настроение продержалось недолго. Как только туннель остался позади и Бен ступил в узкую рельсовую колею, тянувшуюся между двумя соседними перронами, оптимизм моментально улетучился, и его вновь охватила тревога. Станция выглядела совершенно безлюдной, и в поле зрения не было никого из оставшихся членов общества «Чоубар».
Бен запрыгнул на перрон и пробежал метров пятьдесят до часовой башни. Лишь эхо собственных шагов и грозовые раскаты нарушали его одиночество. Бен обогнул башню и остановился у подножия большого циферблата с искореженными стрелками. Часы не требовались, чтобы понять, что время назначенной встречи давно прошло. Бен прислонился к почерневшим кирпичам, из которых была сложена стена башни. Следовало признать, что его идея разделиться на группы, дабы повысить эффективность поисков, не принесла ожидаемого результата. Разница между нынешним моментом и минутой, когда он переступил порог Джитерс Гейт, заключалась в том, что теперь он совсем один. Он потерял не только Шири, но и всех остальных друзей.
Гром грянул с особой яростью, словно небо раскололось надвое с одного удара. Бен решил начать поиски друзей. И его не волновало, сколько понадобится времени, чтобы найти и вызволить их — неделя или месяц. При существующем раскладе он не видел иного выхода. Бен направился к центральному перрону в сторону дальнего крыла Джитерс Гейт, где прежде находились служебные помещения, кассы, залы ожидания и небольшая империя сувенирных лавок, кафе и ресторанов, превратившихся в головешки всего через несколько минут после начала активной жизни. И только тогда мальчик заметил сияющее покрывало, белым пятном выделявшееся на полу в одном из залов ожидания. Память подсказала Бену, что, когда он в последний раз видел это место, блестящей атласной ткани там не было. Он рванулся вперед и от волнения не заметил, что в темноте его дожидалась неподвижная фигура.
Бен опустился на колени около покрывала и несмело протянул к нему руку. Ткань была пропитана темной и теплой жидкостью. Она показалась ему смутно знакомой на ощупь и вызвала инстинктивное отторжение. Под покрывалом угадывались формы, которые Бен принял за осколки какого-то предмета. Он достал заветный коробок спичек, собираясь зажечь огонь и при свете изучить находку. Но тотчас выяснилось, что у него осталась лишь одна спичка. Смирившись с неизбежным, он решил приберечь ее на всякий случай. Напрягая зрение, Бен попытался разглядеть в потемках как можно больше подробностей. Он надеялся нащупать след, который пролил бы свет на судьбу друзей.
— Серьезное испытание — смотреть на собственную пролитую кровь, не так ли, Бен? — произнес Джавахал у него за спиной. — Кровь твоей матери, равно как и я, не нашла покоя.
У Бена предательски задрожали руки, он медленно повернулся. Джавахал восседал на краю металлической скамейки, словно царь теней на троне, воздвигнутом среди обломков катастрофы и разорения.
— Ты не хочешь спросить меня, где твои друзья, Бен? — поинтересовался Джавахал. — Может, ты боишься получить неутешительный ответ?
— А вы ответите, если я спрошу? — откликнулся Бен, застывший без движения около окровавленного покрывала.
— Возможно, — улыбнулся Джавахал.
Бен старался не смотреть в гипнотизирующие глаза Джавахала. Но труднее всего ему было отделаться от нелепой мысли, которую ему как будто кто-то навязчиво вдалбливал в голову, внушая, что роковая тень, с которой он разговаривал в декорациях, словно позаимствованных в преисподней, есть его отец или то, что от него осталось.
— Одолевают сомнения, Бен? — с участием спросил Джавахал. Казалось, он наслаждался сценой.
— Вы не мой отец. Он никогда не причинил бы зла Шири, — с жаром выпалил Бен.
— Кто тебе сказал, что я собираюсь причинить ей зло?
Бен вскинул брови. Джавахал протянул руку, обтянутую перчаткой, и погрузил ее в лужу крови, растекавшуюся у ног, потом поднял ее и провел по лицу пальцами, обагренными кровью.
— Когда-то очень давно, Бен, — начал Джавахал, — женщина, чья кровь пролилась на этом самом месте, была моей женой и матерью моих детей, одного из которых назвали как тебя. Странно думать, что воспоминания порой имеют свойство превращаться в кошмары. Я до сих пор тоскую по ней. Ты удивлен? Кто, по-твоему, твой отец? Человек, существующий в моих воспоминаниях, или лишенная жизни тень, которую ты видишь перед собой? Отчего ты думаешь, что между ними есть какая-то разница?