Вахтанг и бровью не повел.
— Да, — согласился он. — Хорошая.
И здесь Иона допустил непоправимую ошибку, он сказал:
— И поет хорошо.
Вахтанг промолчал.
Наутро, выйдя на кухню, Иона увидел сына, болтающегося в петле. Иона дико закричал, вскочил на табурет, прижал к себе еще теплое тело мальчика, пытаясь поднять его повыше и одновременно стараясь вынуть его голову из затянувшейся петли.
Осторожно положив Вахтанга на пол, Иона выбежал во двор:
— Помогите! Помогите!
Врач сказал:
— Вы подоспели вовремя. Еще секунда — и все было бы кончено.
— Но почему, почему он это сделал? — рыдая, спрашивал Иона.
Врач пожал плечами.
Вахтанг пролежал неделю. Шея у него вздулась и болела.
«Может, он сошел с ума, — думал Иона, — или влюбился?»
Чем еще он мог объяснить несчастье, случившееся с сыном. Элисабед в первый же день свалилась и никак в себя не приходила. Он ходил по комнате и рассуждал вслух: за что? За что такое наказание? Что он сделал дурного? Почему собственный сын презирает его, как последнего подлеца? В глубине души Иона был уверен, что Вахтанг хотел покончить с собой, потому что ненавидел и стыдился отца. Как выяснилось позже, Иона был недалек от истины. Оказывается, учительница химии объявила всему классу, что Иона оклеветал директора и явился в школу пьяным, потому что трезвый боялся людям в глаза смотреть. Вахтанг сопоставил новость с настроением отца во время урока пения и решил, что это правда.
— Погубила ты меня, Ксения, — сказал Иона учительнице химии, — только не пойму, за что? Что я тебе сделал плохого? Или мой сын? Ты ведь и его погубила.
— Прости, Иона, — каялась Ксения, — от горя у меня рассудок помутился. Так было жалко нашего директора! Ведь святого человека оклеветали.
— А что с ним теперь?
— Теперь все в порядке. Даже извинились перед ним: дескать, произошло недоразумение. На него кто-то донос написал, и оттуда прислали в школу людей, чтобы справки навести: что и как. А тут ты явился пьяный, ну, я и подумала. Прости, Иона, если можешь.
— Я-то прощу… Но сын у меня пропадает…
— Сыну твоему я сама в ноги упаду и все объясню, ты не бойся…
— Он чуть не умер — ни за что чуть не пропал.
— Прости, Иона, твоим единственным сыном заклинаю. Разве я могла подумать, что ребенок будет так реагировать.
— Он уже не ребенок.
— И то правда. Прости, бога ради, глупую бабу…
— Эх, Ксения, погубила ты меня, и честь мою, и доброе имя мое с землей сравняла.
Что поделать? Ксения бежала за ним до самых ворот и все прощения просила, как будто Ионе от этого легче.
Навестить Вахтанга пришла Медико Схиртладзе.
— Заходи, заходи, детка, — обрадовался Иона, — только ему разговаривать еще нельзя, горло…
Иона не удержался, чтобы не заглянуть в комнату, где лежал сын. Медико сидела выпрямившись и положив руки на колени. Вахтанг не сводил с нее глаз. Ионе захотелось плакать от радости, переполнявшей сердце.
— Я же говорил, — твердил он жене, наконец оправившейся от потрясения, но еще бледной и слабой. — Я же говорил!
— Что? Что ты говорил? — не понимала и сердилась Элисабед.
— Я же говорил… — Больше он ничего сказать не мог.
Иона проводил Медико до ворот.
— Заходи к нам еще. Вахтанг будет рад, — сказал Иона.
Медико потупилась.
— Вахтанг неплохой парень, ты же знаешь, Медико.
— Вахтанг очень хороший…
— Ну вот и приходи к нам почаще. Ты не боишься темноты? А то давай, провожу.
— Спасибо. Я не боюсь.
Постояв у ворот, Иона раздумал возвращаться домой и направился в театр. Театр находился на улице Коминтерна, рядом с почтой, в небольшом старом доме, выкрашенном желтой краской.
Иона пошел за кулисы и сел рядом с пожарником Эрмилэ на деревянный ящик.
— Эх, жизнь человеческая гроша медного не стоит, — махнул рукой Эрмилэ.
Иона не понял, что имеет в виду пожарник. Тот и сам чувствовал, что его высказывание требует разъяснения, поэтому протянул руку к сцене, откуда доносился женский плач и грозный голос. Иона узнал Силована.
— Да-а, — согласился он, чтоб не обижать Эрмилэ.
Вскоре за кулисами появился Силован в царском одеянии. Он снял корону и отер со лба пот.
— Приветствую вас, — поздоровался он с Ионой. — Как сын?
— Спасибо. Лучше. У меня к вам маленькое дело… — Иона замолчал. Эрмилэ встал и деликатно удалился.
— Я тебя слушаю, Иона.
— Как мне дальше быть?