— Да, — рассеянно отозвался Заза.
Свеча… Мама
Заза погасил свет и лег. Хоть он и не видел снега, всем существом чувствовал, что он идет, валит, опускается на землю.
«Может быть, я представляю себе жизнь совсем другой, чем она есть на самом деле!» — думал Заза.
Заза очень ясно увидел густые серые тучи, он с усилием раздвигал их в стороны, пробивая себе путь, словно шел сквозь колосья, отяжелевшие от дождя. Внезапно он почувствовал, что ступил на обледенелую землю. Вокруг ничего не было видно — падали густые хлопья снега.
Заза шел, сам не зная, зачем и куда идет. Затем он увидел поезд. Поезд с освещенными окнами стоял посреди голого поля. Заза поднялся в вагон, ему было холодно, и он хотел согреться. Вагон был пуст. Заза прошел дальше — во второй, третий, и нигде никого.
Только в последнем вагоне у стены стояло большое старинное зеркало в позолоченной раме… Зеркало было завешено простыней, Заза отодвинул простыню, и сердце у него подскочило от страха: из глубины зеркала на него смотрел уважаемый Валериан!
Заза открыл глаза. В комнату проникал отблеск снега. Заза встал и прижался лбом к замерзшему стеклу. В доме напротив свет горел только в одном окне, крайнем, на третьем этаже. Это освещенное окно выглядело так сиротливо, будто оно светилось в совершенно пустом доме.
За окном мелькнул чей-то силуэт.
«Ага! — почему-то обрадовался Заза. — Тебе тоже не спится!» Ему показалось, что он знает того, кто стоит у окна, и даже почувствовал к этой тени нечто вроде нежности. Наверно, потому, что не он один, еще кто-то не спал в эту снежную полночь.
«Что случилось? — спросил он. — Что тебе приснилось?»
Он вслушался в тишину, ждал ответа от того, другого! Тот подошел к окну и тоже прислонился лбом к стеклу.
— Что, снег? — спросил его шепотом Заза, считая почему-то, что шепот будет услышан вернее. Потом силуэт удалился от окна, и вскоре свет погас.
«Платан, что стоял у ворот, засох. Мать собрала листья — готовится к твоему приезду. Ты ведь любил этот платан? Теперь все стены увешаны сухими листьями, У матери болят ноги, и она не встает с постели…» Это письмо он месяц назад получил от брата.
Странно, почему он сейчас вспомнил об этом, да еще так точно, будто учил его наизусть. А на самом деле письмо он прочел только раз и тут же забросил его в ящик.
Мамия работал в районе учителем. Когда он окончил институт, его послали на работу в поселковую школу. Там он и женился, у него уже двое детей, мать си забрал к себе: мать часто болеет, и мы за ней лучше присмотрим. Мать тревожилась, что Заза в Тбилиси один, но она и внучат оставить не могла, невестка, жена Мамии, работала, преподавала в школе французский. Заза старался успокоить мать, говорил, что ни в чем не нуждается, что не маленький. Но переубедить мать было не так-то просто.
— Вот когда ты женишься, — говорила она, — я вернусь в Тбилиси и буду присматривать за твоими детьми.
Заза со всей ясностью представил старшего брата. Лицо с запавшими щеками и поблекшими висками. Глядя, как он держится, как одевается, ни за что не скажешь, что Мамия родился и вырос в городе.
— Что с тобой, Мамия? — крикнул он брату. — Что случилось?
— Ничего… Старею!
— Ты что, сдурел, какое время стареть?
— Ты забыл, что я на восемь лет старше тебя…
— Большое дело! — и Заза резко перевел разговор: — Как мать?
— Болеет… на ноги жалуется…
— И у вас там идет снег?
Заза не расслышал ответа.
«Снег идет? Снег?» — твердил он про себя вопрос, будто не верил собственным глазам, и для того, чтобы убедиться, ему требовалось, чтобы это подтвердил кто-то другой. Человек обычно не доверяет своим глазам и ушам, а вот когда ему скажет кто-нибудь, тогда он и увидит, и услышит. Потому-то и вызывает жалость одинокий человек: как ему разобраться в том, что творится на свете? Человек смотрит на мир тысячью глаз, и если лишить его их, оставить только при своей паре глаз, он ослепнет!
«Мамия сейчас спит, — думал Заза, — встает он с петухами и, конечно, снов не видит — ему не до снов! А я своими расспросами мешаю ему спать».
Мать, наверно, лежит в маленькой комнате. Там стоит железная печка. Когда гасят свет, мама обычно зажигает свечу. И стоит на столе белая свеча, чадит. А на дворе идет снег, поскрипывает крыша, если снег утром не сбросить, она провалится. Мать лежит в постели и смотрит на свечу.
— Спи, уже светает! — говорит ей Мамия. Он почему-то проснулся, встал у дверей, сложив на груди руки, и смотрит на мать.