Когда я прощалась с Карло, с трудом заставила себя уйти, потому что чувствовала, что он смотрит мне вслед.
В ту ночь я долго не могла заснуть. Думала: конечно, я нравлюсь ему — в этом девушки никогда не ошибаются.
Потом он мне звонил все время, почти каждый день, я постепенно привыкла к этому, осмелела, язык у меня развязался. В основном мы говорили о книгах. Карло был очень начитанный. Он упоминал писателей, о которых я даже не слышала. Я, конечно, могла, как другие девчонки, кивать головой, — мол, знаю, читала. Но я с самого начала решила не говорить ему неправды. Я заметила, что, когда я просила у него книгу, ему бывало приятно. Поэтому я поспешно прочитывала ее и брала, другую. Мы встречались в университете. Он занимался внизу, в научном зале, каждую перемену поднимался на наш этаж, и я бежала ему навстречу.
Он дал мне свой телефон и просил позвонить. Я долго колебалась. Обыкновенный телефонный аппарат казался мне таким чужим, будто я никогда никуда не звонила. Наконец я решилась.
Трубку взяла какая-то женщина.
— Я вас слушаю!
— Попросите, пожалуйста, Карло.
— А кто его спрашивает?
Я теряюсь от такого допроса, невольно скрываю, кто я.
— Это его знакомая.
— А все-таки?
— Майя Дидидзе!
— А-а! — воскликнула женщина и почему-то со смехом позвала: — Карло! Карло! — Трубку она не клала, словно боялась что-нибудь пропустить или не расслышать. — Сию минуту, дорогая! — успокоила она меня.
Ждала я довольно долго, слышала, как дышит в трубку эта женщина. Мне все время казалось, что она хочет о чем-то спросить.
Наконец Карло подошел к телефону.
— Слушаю!
— Карло, это я, Майя!
— Здравствуйте, Майя! — чувствовалось, что женщина стояла там же, совсем близко от него.
— Здравствуй!
— Я слушаю тебя, Майя! — очень тихо сказал Карло.
И я увидела очень ясно, что женщина из комнаты не вышла, а встала в дверях. Карло повернулся к ней спиной и сказал так тихо, что я едва расслышала!
— Как я рад!
— Я ничего не слышу.
— Ох, эти телефоны! — сказал Карло громко.
Я не знала, что говорить, и замолчала.
— Майя!
— Да?
— Я думал, нас прервали.
Я засмеялась.
— Сегодня я занят, к сожалению.
Я смутилась: разве я просила о свидании?
— А-а-а! — как будто я что-то поняла.
— Простите, Майя! — сказал Карло и добавил тише: — Позвони мне завтра.
— До свидания, — с трудом выдавила я.
— Майя, позвони завтра обязательно!
Я положила трубку и, пораженная, села на стул, Мама обычно говорила мне:
— Ну и что ж, что ты девушка, надо быть тверже. Мне не нравится такая чувствительность! Будешь несчастной! Человек чем чувствительнее, тем беспомощней! Надо быть твердой, как камень…
Как камень!
Зачем, зачем мне быть твердой, как камень?
Я пошла в ванную и стала стирать. Постепенно отошла.
«Какая я глупая, — думаю, — чего я ждала? Что он кинется как сумасшедший из дому? Все бросит и выскочит? На это я надеялась?» Раньше я думала по-другому. Любовь, мне казалось, сродни безумию. Я оставила стирку и подошла к зеркалу. Оно было запотевшим. Я протерла его ладонью и обратилась к своему отражению:
— И все будут особенные, хорошие, и все меня будут любить, и я буду всех любить, и никто меня не обманет. И если я позову тебя, ты сразу прибежишь, возьмешь меня на руки и унесешь, все равно куда, все равно, потому что везде мы будем любить друг друга.
Я все это кричала громко и совсем не боялась, что крик мой услышит мама. Наоборот, я даже хотела, чтобы она слышала, но только чтоб согласилась со мной. Какие только автоматы не изобретают люди. Неужели нельзя изобрести такой, куда крикнешь глупости, такие, что при других не скажешь, потому что тебя сочтут сумасшедшей. А автомат выслушает и в ответ только скажет: ты прав!
Зачем мы пытаемся казаться очень умными, зачем нам быть такими умными? Господи, с ума сойти можно, если иногда не сказать или не сделать какой-нибудь глупости! В конце концов кто знает, что разумно, а что глупо?..
Карло потихоньку, постепенно, приучил меня к мысли, что у всего на свете есть свой черед и порядок, И поведение наше, оказывается, так размеренно, что малейшее отклонение вызывает мгновенный распад целого общества. Это великое благо, и придумано оно на пользу человеку. Так безболезненнее жизнь, и человек успевает сделать больше.