— Замолчи, ненормальная! — шипела Кети, косясь в сторону велосипедиста.
Тот кружил вокруг столика.
— Почему это я должна замолчать? — спросила я.
— Потому что стыдно!
— Стыдно? — я громко рассмеялась и продолжала: — Серый волк, серый волк…
— Стыдно! — повторила Кети.
— Стыдно? — спросила я спортсмена.
Он помахал мне рукой.
— Как тебя зовут? — спросила я его.
— Майя, что ты делаешь! — возмутилась Кети.
— Гаги! А тебя?
— Майя, а ее Кети.
Гаги помахал и Кета, не останавливая велосипеда. Растерянная Кети не поднимала головы.
— Нравится тебе моя песенка?
— Спой еще!
— Спеть? С удовольствием.
Но мне не хотелось больше петь и вообще ничего не хотелось.
— Ты артистка? — спросил Гаги.
Я не ответила, хотя смотрела прямо на него.
— Вы артистки? — теперь он спрашивал у Кети.
Кети кивнула, наверно, от крайнего смущения.
— Вы мне очень нравитесь, — сказал Гаги.
— Майя, пошли, — Кети наклонилась ко мне и положила руку мне на колено, — я тебя очень прошу!
— А в кино вы ходите? — спросил Гаги.
Кети кивнула, она была на все согласна, лишь бы уйти отсюда.
— А сегодня не пойдете?
— Кретин! — неожиданно выпалила я. — Оставь нас в покое.
— Ого!
— Майя! — Кети испугалась.
— Кети, скажи ему, чтобы он убирался!
— Я? Это я должна сказать? — Кети совсем растерялась.
— Если хочешь, идем со мной, — сказал Гаги, — ты мне нравишься больше. Кети не обидится. Верно, Кети? Ладно, пусть будет завтра, если хочешь. Ровно в восемь я жду тебя здесь.
— Нет! — сказала я.
— Завтра я здесь, ровно в восемь.
— Нет! Кети, скажи, чтобы он ушел.
— Я вас очень прошу… — простонала Кети.
— Майя, я жду тебя!
— Кети, пусть он уйдет!
— Я умоляю вас, — Кети просительно протянула к нему руки. — Уходите! — Она сейчас и впрямь походила на актрису, и мне стало смешно.
— Я поехал, всего, — крикнул Гаги. — До завтра!
— Нам не страшен… — снова начала я.
— Ты ненормальная, — сказала Кети.
— Кети… Скажи, что мне делать?
— Что с тобой? Тебе плохо?
— Нет. Но что мне делать?
— Слава богу, что я некрасивая, — сказала Кети. — Так в тысячу раз спокойнее! — Потом она смешно прищурила глаза и уставилась на меня.
— В чем дело? — спросила я.
— На твоем месте…
— Что?
— Эх, — вздохнула Кети.
— Вот и не знаешь, что «на моем месте». Ничего пс знаешь.
— Взять хотя бы Гаги, — у Кети заблестели глазастого же самого Гаги!
— Кого?
— Пойди, развлекись, почему, собственно, ты не должна пойти к нему на свидание? Прицепилась ко мне — что делать да что делать!
— Гаги…
— Красивый парень… спортсмен…
В жизни, оказывается, не случается ничего сверхъестественного. Люди любят пли ненавидят друг друга, встречаются или расстаются. И ко всему привыкают легко. Как песок между пальцами, утекают слова и обещания, слезы и страсти, клятвы и обеты. Существует самое великое утешение, милость природы, — забвение. Словно погребенный в песках город или землей засыпанный колодец, забытым и чужим становится то, что любили мы раньше и что приносило нам страдания. Чтобы жить, надо стряхнуть все лишнее, — если хочешь бежать быстро, надо сбросить привязанные к ногам мельничные жернова. Сбрось и забудь.
Вот каким философом я заделалась!
Гаги был в элегантном светло-сером костюме, который очень ему шел. Мы сидели на втором этаже кафе «Метро». Кроме нас, там не было никого. На нашем столе стояли вазочки с мороженым, гвоздики и маленький японский магнитофон.
ГАГИ. Ты заметила, что я принес три гвоздики?
МАЙЯ. Вижу… Спасибо.
ГАГИ. А ты не спрашиваешь, почему именно три?
МАЙЯ. Не знаю…
ГАГИ. Потому что уже три дня я бегаю за тобой, как ненормальный.
МАЙЯ. Три дня…
ГАГИ. Ровно три, мой тренер с ума сходит.
МАЙЯ. Из-за чего?
ГАГИ. Из-за того, что я не в настроении.
МАЙЯ. Вы? Не в настроении?..
ГАГИ. Очень тебя прошу, давай говорить на «ты».
МАЙЯ. Ладно.
ГАГИ. Да, он тоже удивляется.
МАЙЯ. Почему? Разве у спортсменов не бывает плохого настроения?
ГАГИ. Плохое настроение отражается на времени.
МАЙЯ. Каким образом?
ГАГИ. Я показываю сейчас на три минуты больше. Три минуты — третье место.
МАЙЯ. И что?
ГАГИ. Первый раз вижу девушку, которая ничего не понимает в спорте.