— Всё!
Клаус вскочил и бросился ко мне. Теперь уже у него не было никаких сомнений — такие команды знала и использовала только я. Он ткнулся мордой мне в живот, вытянув шею и заглядывая в глаза, а хвост вертелся, как пропеллер.
Я же дала волю своему счастью и затормошила, зачесала Клауса по всей спине, по крупу над хвостом, и пёс с широкой «улыбкой», свойственной только лабрадорам и стаффам, принялся издавать те звуки, которые всегда смешили меня и означали высший собачий восторг: что-то среднее между тяжёлым дыханием, фырканьем лошади и беззвучным похрюкиванием.
Начесав пса вдоволь, я скомандовала весело:
— А теперь кушать!
Клаус, услышав любимое слово, ломанулся в дверь замка. Остановился посередине холла, оглянулся. Я погрозила ему пальцем:
— Аккуратно!
С видом «чёрт, не разрешили поскакать галопом» он всецело предался второму любимому занятию: нюхать. А я, наморщив лоб, пыталась сообразить, в какой стороне кухня.
Кажется, Хэтти вышла из двери справа. Направившись туда, подумала, что фиг я тут найду готовы собачий корм, а переводить Клауса на натуралку будет нелегко. Нет, он, конечно, всё пробовал с детства — и мясо, и овощи, но привык-то к сушке! Как отреагирует его желудок — большой-большой вопрос.
Кухарку, или кем там она была, я нашла через несколько комнат. Или кладовых? В них стояли шкафчики, сундуки, лари, пахло сухим и аппетитным. А на кухне, которая представляла собой огромное темноватое помещение под сводчатым каменным потолком, стоял дым коромыслом. Зев очага полыхал дьявольским огнём. В больших котелках что-то варилось, а между ними на вертеле запекались две толстые куры. Или это индейки — уж слишком большие для кур!
Девчонка-подросток, старательно строгавшая лук прямо на столешнице гигантским острым ножом, подняла на меня взгляд и вытерла глаза от слёз. Потом застыла с открытым ртом. Я робко улыбнулась ей и спросила:
— А где Хэтти?
Девчонка, не закрывая рта, дёрнулась вниз, изображая, видимо, книксен, и ткнула пальцем куда-то к очагу. Хэтти протиснулась через узкую дверь, и мне показалось, что я даже услышала лёгкий «чпок» — будто пробка из шампанского вылетела. Нервы у кухарки оказались крепче, чем у её помощницы, и Хэтти спросила глубочайшим альтом:
— Миледи угодно проконтролировать лично работу?
— Нет. Миледи угодно, чтобы вы накормили собаку.
— Хорошо, миледи, у меня остались кости от вчерашнего ужина.
— Кости? — оскорбилась я. Вместе со мной оскорбился и Клаус, хотя по виду он был очень рад костям. Но старательно оскорблялся, чтобы я чего не подумала. Я шагнула на середину кухни и сказала очень убедительно: — Собачья еда не должна состоять из костей! Двести пятьдесят граммов свежего мяса и столько же овощей, плюс кефир или творог.
— Кусок грудинки, морковь и миска молока?
Даже если Хэтти удивилась, она этого не показала, оставшись невозмутимой глыбой спокойствия. Я вздохнула. Клаус тоже вздохнул. Грудинки он бы точно заточил, но я не собиралась взращивать в нём обжорство, тем более что лабрадоры склонны к ожирению.
— Хэтти, пожалуйста, говядину и творог! Можно сырое яйцо.
— Как миледи будет угодно, — кухарка снова присела и, развернувшись, снова отправилась к узенькой дверце. Я с сомнением следила за тем, как пышные телеса ввинчиваются в маленькое пространство, но обошлось — видимо, Хэтти делала это часто и уже привыкла.
Когда Клаус был накормлен по всем правилам БАРФа, я успокоилась и решила познакомиться с персоналом поближе. Повернувшись к девочке, спросила у неё самым ласковым голосом, на которое было способно это тело:
— Ну, а как тебя зовут?
Она, закрывшая только недавно рот под грозным взглядом Хэтти, снова уставилась на меня, и её челюсть поехала вниз. Ох ты ж господи… Я даже улыбнулась, чтобы девочка приободрилась, но моя улыбка произвела обратное впечатление: помощница кухарки ещё и глаза выпучила ко всему прочему.
Хэтти откликнулась от очага, где помешивала в котле варево:
— Смущаете вы её, миледи. Дорис она.
— А чего смущаться? — я и сама смутилась. — Я же не кусаюсь!
— Простите, миледи, что с неё взять — сирота.
— Бедная девочка, — пробормотала я.
И тут появилась Лили.
Она сморщила носик на хорошеньком личике и снова засуетилась:
— Миледи, вам не стоит столько времени находиться на кухне, ведь у вас есть я! Вы можете мне приказать проследить за кухаркой, а не делать это самой! Пойдёмте, вы наверное очень устали, я помогу вам переодеться, и вы ляжете…