- Сергей Николаевич, как же мне теперь быть? - спросила она, чуть не плача, - идти мне сегодня к Куркову в милицию или нет? Он велел сегодня в шесть часов прийти к нему в кабинет.
- К нему не ходи, - посоветовал Сергей. - Тебе надо сейчас написать на него заявление, что он тебя изнасиловал, и отдать дежурному в милиции, а мы втроём напишем, что были свидетелями. Якобы мы шли мимо твоего дома и слышали, как ты кричала. Мы забежали в дом, дверь оказалась открытой, и мы всё видели.
- Но Курков запер дверь, - засомневалась девушка, - разве можно так врать? И вы сами учили учеников, что врать не хорошо.
Першин и Румянцев хором подтвердили, что можно искажать правду, но в редких случаях, если надо наказать преступника.
- Иначе тебе в суде не поверят, раз нет свидетелей, - сказали они.
Даша на какое-то время задумалась и потом согласилась написать заявление, только с условием, что заявление она в милицию не понесёт. Пусть это сделают кто-нибудь за неё. Она пригласила, в кухню гостей, принесла тетрадку, чернила и ручку.
- Диктуйте, как писать, - попросила она, с решительным видом. Было понятно, что гнев к Куркову кипел у неё в душе.
Учителя тоже написали одинаковые свидетельские показания, словно под копирку, и отдали Сержпинскому, чтобы он передал всё лично в руки Покровскому. С приподнятым настроением друзья вышли на улицу, а Даше на прощание посоветовали сидеть дома и никому дверь не открывать.
Уже вечерело, солнце опустилось за горизонт, и прохожих поблизости не было. Олег достал из кармана бутылку, вынул пробку и спросил, будут ли друзья допивать водку. Они отказались, и Олег из горлышка выпил содержимое бутылки. Опять шли по улице Карла Маркса к дому Румянцева и обсуждали дальнейшие действия. Олег заметно захмелел и вновь высказал своё решение убить Куркова, если его не привлекут к суду. Это очень беспокоило Сергея, и он решил незаметно вынуть из кармана Першина пистолет, рукоятка которого выглядывала. Когда Румянцев ушёл к себе в дом, Сергей пошёл провожать Першина. Ему удалось незаметно похитить у него пистолет и положить в свой карман.
По пути домой он выбросил оружие в прорубь Преображенского пруда.
------------------------------------------------------------------------------------
На следующий день Сергей слёг с высокой температурой и не смог передать Покровскому заявление Даши и свои свидетельские показания. У него не было сил встать с постели. Чтобы не посвящать Соню в страшные события, он попросил сына Николая сходить в библиотеку и передать тёте Раисе, что он заболел. После школы Коля сходил в библиотеку и выполнил просьбу отца. В тот же вечер, к Сержпинским пришёл Покровский, из приличия посидел возле постели больного, и тот незаметно от жены передал ему нужные бумаги. Мать ещё не пришла из школы, а Соня хлопотала на кухне, чтобы угостить гостя чаем. Сергей спросил Алика, сидящего возле него:
- Скажи мне брат, долго большевики будут продолжать репрессии? Зачем всё это?
Алик посмотрел на него с грустью, словно ждал такого вопроса, и постарался подробно ответить:
- Товарищ Сталин считает, что враги Советской власти по мере строительства социализма будут отчаянно сопротивляться и надо усиливать репрессии. Но генералный комиссар НКВД Ягода, другого мнения. Ещё в 1933 году он неоднократно указывал мне на необходимость проведения более либерального курса в нашей карательной политике. Мне, например, запомнился разговор, который мы вели летом прошлого года, когда я ездил в Москву с отчётом. В этом разговоре Ягода прямо мне сказал, что пора, пожалуй, прекратить расстреливать людей. Он сказал мне, что так же думают Ворошилов и Каганович, но Сталин настаивает на усилении репрессий. Я, конечно, на стороне Ягоды и тоже хочу ввести нашу работу в рамки закона. Что будет дальше, посмотрим.