Затем Тарас Васильевич увлёкся воспоминаниями, как они жили вместе с Сержпинскими в городе Тотьме.
- Ведь меня в Тотьму переехать уговорил твой отец. Ему надо было укомплектовать училище преподавателями, а я тогда работал в Петрозаводской школе учителем математики.
Он вспоминал, как уговаривал Николай Николаевич, и он не смог ему отказать, о чём потом не жалел.
А, когда Людмила Павловна закончила гладить бельё и пришла на кухню, то воспоминания продолжились.
- До чего хорошо и дружно мы жили в Тотьме, - с восторгом говорила она, - это были лучшие годы нашей жизни. Часто ходили в гости друг к другу. И материально мы не нуждались, зарплату получали большую, не такую, как сейчас.
- Я не помню, сколько тогда стоил килограмм мяса? – спросил Сергей. – Мне ведь в то время было тринадцать лет, когда мы уехали из Тотьмы.
- Конечно, не помнишь, - сказала Людмила Павловна, - ты на рынок не ходил. Всё в то время было очень дёшево. Мясо стоило двадцать копеек за килограмм, а кринка молока всего копейку. Буханка хлеба стоила две копейки. На грош можно было купить булочку или пять яиц.
- За хлебом и за молоком я ходил, - уточнил Сергей, - так что эти цены помню. Зарплата у папы была тысяча рублей в год. А вы, сколько получали? – спросил он Томиловых.
Людмила Павловна с гордостью сказала, что она работала в школе учительницей по русскому языку и получала четыреста рублей в год, а Тарас Васильевич преподавал в ремесленном училище математику и получал шестьсот рублей. «Тогда зарплату нам выдавали раз в год. И мы сразу её клали в банк, а потом по мере необходимости брали оттуда деньги. Кроме того, в банке нам ещё начислялись проценты».
Затем стали вспоминать Серёжиного отца Николая Николаевича. Он работал в Тотьме директором (инспектором-учителем) ремесленного училища. Очень целеустремлённый и порядочный человек, который много сделал для развития училища, и при нём количество учащихся выросло вдвое. В училище принимали всех желающих, в том числе детей из бедных крестьянских семей. Тарас Васильевич охарактеризовал Серёжиного отца очень положительно:
- Я не помню, чтобы Николай был злым, раздражительным, или грубым к окружающим людям. Он образец интеллигентного человека. Таких интеллигентов теперь нет, и не будет.
Затем тётушка строго посмотрела на племянника:
- Серёжа, мне Евпраксия жаловалась, что ты не ходишь к отцу на кладбище, Я понимаю, что у тебя тонкая психика, и ты сильно переживаешь, что отец умер. Но уже прошло много времени, пора тебе успокоится. До сих пор могила Николая не ухожена. Мы с Планей в прошлом году были на могилке и мне обидно за Николая.
Сергею стало стыдно слушать упрёк тётушки. Мать уже перестала на него давить, чтобы он побывал у отца на могиле, и теперь в его душе что-то перевернулось. Он твёрдо сказал:
- Я решил в июне установить на могиле крестик и поставить вокруг могилы забор из штакетника. Мне учитель, по столярному делу, обещал сделать деревянный крест и штакетник.
Томиловы одобрили решение Серёжи, и выразили надежду, что он сдержит своё обещание. Взглянув на часы, Сергей собрался домой, сославшись на необходимость делать домашние дела.
Тарас Васильевич тоже решил сходить в магазин за хлебом. Идти можно мимо дома, где жили Сержпинские, и он пошёл вместе с Сергеем. Вовремя пути они вновь начали обсуждать ситуацию с подпольной организацией в Данилове и пришли к выводу, что с Покровским не надо заострять эту проблему, всё же он сам состоит в партии большевиков и не известно, что у него в голове.
- А ты слышал, что в Москве недавно раскрыли другую подпольную организацию? – спросил Сергея Тарас Васильевич.
- Нет, не слышал.
- Это мне сообщил один старый знакомый из Ярославля. Он говорил, что сняли с поста секретаря ЦИК СССР Авеля Енукидзе и арестовали сорок служащих правительственных учреждений в Кремле, по обвинению в создании террористической группы. Об этом я ещё нигде не читал и по радио не слышал. Надо будет спросить у Покровского, если с ним познакомлюсь.