- Сколько сейчас времени? – спросила Евпраксия Тараса Васильевича, поправляя чёрный платок на голове.
- Уже полседьмого, - ответил тот, глядя на наручные часы.
Затем она поинтересовалась у сына:
- За что тебя ругала Соня? Мать старалась не вмешиваться в отношения супругов, но в этот раз она заметила особое раздражение со стороны снохи, и это её беспокоило. Серёжа толкал впереди себя тележку и был явно расстроен случившимся.
- Да всё будет нормально, - ответил он. – Соне на работе сообщили про меня не хорошие слухи. Якобы я вечерами хожу не играть в шахматы, а развлекаюсь с женщинами. И эти слухи распространяет начальник милиции.
Мать покачала седеющей головой, окаймлённой чёрным платком.
- Так ты пожалуйся Алику, - посоветовала она. – Он здесь и царь, и бог. Найдёт управу и на милицию.
В этот момент навстречу шли трое знакомых: мужчина и две женщины. Они учтиво поздоровались и прошли дальше. Тарас Васильевич узнал в мужчине милиционера, который был в штатском.
- Этот человек учился в нашем техникуме, а стал не учителем, а милиционером, - сказал он. – Видимо, в милиции зарплата больше, чем в школе.
По дороге до кладбища, Томиловы сообщили Сержпинским, что через два дня они уезжают в Одессу на постоянное место жительства. Евпраксия давно знала об этом, но не ожидала, что так скоро. Она заметно расстроилась, и Сергей ещё больше нахмурился из-за всех переживаний, нахлынувших на него. Посещение могилы отца было для него печальным событием, а расставание с Томиловыми добавляло печали. Людмила Павловна заметила скорбные лица Сержпинских, после сообщения об их отъезде и попыталась успокоить сестру и племянника:
- Чего носы повесили? «Мы ещё не раз приедем к вам в гости», - бодрым голосом сказала она. – Мы тоже будем скучать о вас и о Данилове, который стал для нас малой Родиной, как и Тотьма. Здесь прошли замечательные годы нашей жизни, есть что вспомнить. Хоть и много трудностей здесь было, но хороших дней было больше. Особенно много мы приобрели здесь друзей и жалко с ними расставаться. А какая здесь прекрасная природа! Вокруг Данилова много лесов, и красивых лужаек. Мы с вами каждое лето ходили за грибами и за ягодами. Думаю, что и на следующее лето мы сходим с вами в лес, когда сюда приедем.
За разговорами путь до кладбища оказался коротким. Сергей подкатил тележку к кладбищенским воротам, находящимся рядом с церковью, и, вытирая с лица пот, остановился передохнуть.
- Давай я помогу, - взял тележку Тарас Васильевич, и, не дожидаясь от Сергея согласия, повёз её дальше, внутрь кладбища. Выглядел Тарас Васильевич плохо, видимо от возраста, а может быть, чем-то болел. Последние годы он часто жаловался на боли в сердце. В отличие от него, Людмила Павловна выглядела гораздо лучше, не зря она была моложе мужа на семь лет.
Кладбище занимало не большую площадь, наверное, с гектар. Могила Николая Николаевича находилась возле крайней дорожки, примерно за пятьдесят метров от главного входа. Над старыми могилами, огороженными деревянными, крашеными, заборчиками из штакетника, раскинулись высокие деревья, в большинстве берёзы. Но встречались здесь и другие породы деревьев: как ивы, клёны и липы. Могилы располагались между собой хаотично и часто.
Подкатив тележку к знакомому месту, Тарас Васильевич дотронулся рукой до могилы друга и, повернувшись, перекрестился на церковь.
- Да, упокой, господи, душу усопшего раба божьего, Николая, - сказал он.
Увидев это, Сергей с удивлением подумал: «Зачем он молится, ведь он в церковь не ходит и в бога не верует?» После этого, Тарас Васильевич с грустным видом наклонился над осевшей могилой и тихо произнёс:
- Скоро мы, Коля, с тобой свидимся на том свете, мне недолго осталось здесь задерживаться.
- Зачем ты это говоришь? – возмутилась Людмила Павловна, - хочешь меня довести до слёз? Чтобы я от тебя больше этого не слышала.
Солнце уже заметно опустилось и светило из-за деревьев, напоминая, что время не стоит на месте. Сергей стал спешно разгружать с тележки штакетник, а Евпраксия с сестрой и племянницей пошли нарезать лопатой дёрн, чтобы сделать могилу повыше. Тут же, рядом, было поле, где росла трава, и женщинам не надо было идти далеко.