- Как всё быстро меняется, - высказал свои мысли Коля, остановившись возле того места, где был их дом. - Я полжизни провёл здесь. В Петербурге я только окончил шесть классов гимназии, а потом меня отец увёз сюда, лечиться от туберкулёза.
- А как же тебя без образования взяли на работу бухгалтером? – с удивлением спросил Сергей.
- Начальник жилконторы и сам не шибко грамотный, - ответил Коля, - он мне поверил на слово, что я раньше работал бухгалтером. А грамоте меня обучали сёстры, особенно Мария. Она даже научила меня говорить по-французски. Она и сейчас в Ленинграде работает учительницей начальных классов. Такая красавица, а замуж не может выйти.
Немного помолчав, Коля вспомнил брата Петю и спросил Соню:
- Тебе что-нибудь известно о его дальнейшей судьбе? Ты писала, что Покровский обещал навести о нём справки. «Покровский ничего не узнал, - сказала она. – Я уверена, что Петю расстреляли. Иначе, он нашёл бы способ дать о себе знать».
- Может и не расстреляли, - задумчиво глядя вдаль, произнёс брат. - Ты же говорила, что его хотели послать с секретным заданием во Францию. Предположим, что у него нет возможности нам написать письмо.
- Пойдём в сад, и не будем говорить о грустном, - сказала Соня.
Соседи из Гари, приходившие к Сержпинским, рассказывали, что сад весь зарос и его не стало. Но в действительности одна яблоня оказалась жива. Ещё издали было видно много яблок на ней, уже поспевших, похожих на белый налив. Среди высокой травы росли кусты смородины и много малины, а на земле краснели ягоды клубники, которые Девочки с жадностью начали есть.
- Давайте домой наберём ягод и яблок, - сказал Сергей, и, присев, стал тоже класть в рот клубнику.
Через полчаса, Сержпинские набрали полные сумки яблок и ягод, и затем, пошли на пруд с островком. Пруд сильно зарос и стал казаться меньше. Мостика и беседки на островке уже не было. Шуре и Марусе захотелось искупаться. Сначала они окунулись, а затем и взрослые, по их примеру искупались.
На всю жизнь Шура и Маруся запомнили этот поход, особенно, как дядя Серёжа сделал плот из досок, и они катались на нём по пруду.
Глава 9. Перевод Сергея Николаевича в школу 12.
Наступил 1936 год, период усиления репрессий. Однако Сержпинские чувствовали себя в безопасности, зная, что Альберт Покровский их защитит. В газетах часто писали о различных громких разоблачениях врагов народа в верхних эшелонах власти, и волны таких разоблачений докатывались до периферии.
Летом этого года к Сержпинским пришёл Олег Першин. Поскольку он знал, что Покровский родственник Сергею. Он попросил своего друга обратиться к Альберту, с просьбой отпустить арестованную Баранову Прасковью. Она являлась Олегу близкой родственницей, была сестрой его матери.
- А что она натворила? – спросил Сергей.
- Она громко разговаривала со своей знакомой в магазине Мосаинова, обсуждала судебный процесс в Москве, над антипартийной группой Зиновьева и Каменева. И, видимо, ляпнула что-нибудь в их защиту. Ей уже почти восемьдесят лет, старуха из ума выжила. Зачем её арестовывать? И так она уже с утра в милиции сидит. Попроси Альберта, пусть её отпустит.
Сергей пообещал прямо сейчас сходить к Альберту домой, хотя было уже поздно, рабочий день закончился, но на улице по-летнему ещё было светло. Друзья с решимостью отправились на улицу Карла Маркса в отдел милиции, где находилась и служба госбезопасности, а на втором этаже этого здания жил Покровский. К нему можно было попасть через вход в милицию.
На улице, возле дверей, стоял милиционер с винтовкой наготове. Он понял, что Сергей и Олег идут в его сторону, и грозно предупредил:
- Стойте, стрелять буду. Куда прёте?
- Мне надо к Покровскому, - спокойным голосом сказал Сергей.
- Не положено, завтра приходите.
- Дело не отложное, скажите, что Сержпинский хочет с ним поговорить.
Часовой постучал в окно с решёткой на первом этаже, после чего вышел другой милиционер и Сергей повторил ему своё требование. Этого парня Сергей узнал, он учился во второй школе и неплохо рисовал. Милиционер пошёл доложить, и, вернувшись через несколько минут, сказал: