- У меня есть очень ценные, древние библии и другие исторические книги, которых наверняка нет даже в Москве, - говорил он Сержпинскому, в присутствии других учителей.
Коптелов тоже был в учительской, пил чай с бутербродом, и предложил:
- Так вы, Иван Евлампиевич, принесите и покажите нам эти книги.
- Не могу, уважаемый, Александр Иванович, - приложив руку к сердцу, стал объяснять Белосельский, - эти книги настолько старые, что нельзя их лишний раз перелистывать. Надо срочно показывать их учёным и делать с них фотокопии. Я уже давно писал в Москву, но пока не получал ответа. А, когда учился в Москве, то двоих, известных историков, с которыми я познакомился, в тот период арестовали и куда-то сослали.
Сергей вспомнил, как они с Соней раньше ходили в Даниловский музей и сказал:
- Ведь, в двадцатые годы, в Данилове уже был музей, но для него не нашлось подходящего помещения и все ценные зкспонаты раздали по другим музеям.
Эта интересная беседа прервалась, так как большая перемена закончилась, и учителя разошлись по своим классам.
В конце рабочего дня, директор школы пригласил к себе в кабинет Сержпинского, и сообщил, что начальник милиции предлагает отправить его, как художника, на курсы экспертов – почерковедов.
- А как же мои уроки? – беспокоился Сергей Николаевич.
- С начальством не поспоришь, - развёл руками директор. – Курсы будут всего неделю, так что потом свою программу наверстаете.
После работы Сержпинский пошёл в милицию на инструктаж и узнавать, когда и куда надо ехать. Как он и догадывался, беседовать с ним стал не начальник милиции, а начальник госбезопасности Ермолаев. Он сказал, что обучение экспертов будет в Ярославле, в областном УВД. В обязанности эксперта, после обучения, будет входить сравнение почерков на различных документах.
- Работы будет не много, - успокоил начальник, - и за неё будут платить двадцать рублей в месяц. Дела будут секретные, и о своей работе нельзя никому говорить.
- А жене можно? - спросил Сергей. - Как я ей объясню, за что получаю зарплату?
- Жене можете сказать, кроме содержания тех документов, которые будете исследовать.
Придя домой, он рассказал матери и жене, о предстоящей поездке в Ярославль на курсы экспертов-почерковедов. Евпраксия обрадовалась и собралась ехать вместе с Сергеем, чтобы в Ярославле навестить Павла и Глеба. Они продолжали работать на резиновом комбинате: Павел инженером по технике безопасности, а Глеб помощником начальника цеха. Недавно они получили квартиры со всеми удобствами. Соня тоже была рада дополнительному заработку мужа. Двадцать рублей в месяц для семьи не лишние. В назначенное время, в понедельник, Сергей и Евпраксия, сели в поезд «Буй-Ярославль». Вагоны были закоптелые от паровозного дыма и внутри выглядели неприглядно и мрачно. Пассажиров в будний день было мало, поэтому Сержпинские выбрали место без попутчиков:
- Как давно я не ездила в поезде, - говорила Евпраксия. - Даже и не помню, в каком году это было в последний раз. Но таких грязных вагонов раньше не было, я не припоминаю.
Она провела рукой по деревянному дивану и её ладонь испачкалась в пыли и саже. Прежде чем сесть она вытерла своё и Серёжино место носовым платком. После этого они сели.
Когда поезд тронулся с места, мать спросила:
- Серёжа, ты рад за братьев, что у них теперь есть квартиры и не надо ютиться в общежитии?
- Конечно, рад, а Соня завидует им и, наверное, в душе считает меня неудачником. Я и сам хотел бы, как братья, выучиться на инженера, да теперь уже поздно.
Евпраксия хотела успокоить сына, ведь он выполнил заветы отца и стал художником, но вслух ничего не сказала. Она подумала, что теперь не то время, чтобы расти художнику, и зря он окончил художественное училище. Мать смотрела в закоптелое окно и с грустью думала о судьбе Серёжи. Из-за его неустроенности в жизни, её даже не радовали успехи Павла и Глеба.