- Не знаю за что, - смутился Сергей, - наверное, за то, что редко двойки ставлю.
- Да, нет, - вмешалась Маруся, - дядя Серёжа никогда не повышает голос на учеников, всегда спокойный и вежливый со всеми. Его учителя тоже уважают.
Всем было приятно услышать этот рассказ от Сони, и отзыв от Маруси, которая, будучи ученицей восьмого класса, знала, почему Сергея Николаевича все уважают. На Евпраксию эти похвалы произвели большое впечатление, и она ещё раз убедилась, что правильно воспитывала сыновей.
После ужина Соня велела детям уйти на кухню, а сама показала свой шов на животе мужу и свекрови. Шов был красный с опухшими
краями, это вызвало сочувствие у Сергея и Евпраксии. Соня сказала, что шов ещё очень болит, и ей на месяц дали освобождение от работы.
- Спать я тоже должна одна, - посмотрела она на Сергея.
- Ладно, Сонечка, я устелю себе на полу, - без колебания, согласился он. Маруся тоже хотела вместо него спать на полу и уступить диван, но он настоял на своём и принёс матрас из сарая. В девять часов, как всегда, Сергей стал слушать по радио последние известия. К нему на кухню пришли Коля, Володя и Маруся. Они тоже интересовались международной политикой. По радио диктор рассказывал о репрессиях в Испании. Там одержал победу генерал Франко, и его полиция преследовала сторонников Второй Испанской Республики. Среди них было много коммунистов. Их подвергали пыткам и бросали в застенки, многих казнили. Коля, Володя и Маруся с волнением слушали радио и переживали за Испанских коммунистов. Сергей не хотел переубеждать их. Он понимал, что в Советском Союзе репрессии хуже, чем в Испании, однако делал вид, что тоже переживает.
- Если бы мне было восемнадцать лет, - сказал Володя, - то я бы тоже поехал воевать в Испанию. При этих словах его глаза горели, и он был готов умереть за свободу Испанского народа. Коля с ним тоже согласился и рассказал, как у его одноклассника приехал домой старший брат из Испании, с орденами и медалями. Он там воевал на стороне Народного фронта вместе с другими советскими добровольцами. Сергей знал другие примеры, когда из Испании во многие Даниловские семьи, чьи сыновья воевали там, присылали повестки об их гибели или о том, что они пропали без вести. Когда из чёрной тарелки послышалась симфоническая музыка, все пошли спать. Сергей долго не смог уснуть, он переживал за свою семью, если его вдруг арестуют, то все они тоже пострадают. Жену уволят с работы, а детей заберут в детский дом. Он часто об этом думал.
Соня постепенно стала выздоравливать, шов на животе почти зажил, однако у неё начались запоры в кишечнике. Она ходила к местному врачу, и тот объяснил, что запоры – это последствия операции и выписал слабительное лекарство. На обратном пути из больницы она встретила Матрёну Беляеву и пригласила к себе на ужин. Соня замесила тесто, чтобы испечь пирог с яблочным вареньем. К пяти часам пришла Матрёна. Она была на пятнадцать лет старше Сони, и в свои пятьдесят один год, уже выглядела симпатичной старушкой. Дома были близнецы и свекровь, а Сергей, Коля, Володя и Маруся ещё не пришли из школы.
- Матрёша, я очень по тебе соскучилась, - говорила Соня, - рада, что ты пришла. Я сейчас испеку пирог, тесто уже поднялось, и дрова в печке разгорелись. А ты посиди пока около меня, на кухне и расскажи мне, как ты живёшь, где работаешь?
На кухню пришли любопытные близнецы, и мать им объяснила: «Это пришла наша родственница, тётя Мотя». Вслед за детьми на кухню вышла из комнаты Евпраксия:
- Здравствуйте Матрёна Никитична, - поздоровалась она, - я тоже посижу с вами.
Она села на другой стул и стала с любопытством разглядывать гостью, которая выглядела, как деревенская женщина, одетая бедновато, в старенькое ситцевое платье и в белом платочке на голове. Сняв платочек, Матрёна с грустью в голосе произнесла:
- Как хорошо мы все жили раньше, не то, что сейчас. Теперь я безработная, даже уборщицей меня нигде не берут. Говорят, все места заняты.
- На что же вы живёте, ведь вашего мужа посадили в тюрьму? – с сочувствием спросила Евпраксия. Матрёна вздохнула и ответила: «Пока живу, деньги ещё не закончились после Кости. Иногда удаётся кому-нибудь продать золотые украшения - подарки от Кости и от Верещагиных, оставшиеся у меня. Когда я работала у Верещагиных, то Семён Александрович дарил мне на дни рождения золотые или серебреные украшения. Хозяева хорошо ко мне относились, ведь я Шуре сестра».