- Соня, война началась, - услышала она взволнованный голос соседки тёти Шуры.
- Кто сказал? – спросила она и открыла дверь, стоя перед соседкой в нижней сорочке.
- Недавно я прислушалась к радио и услышала, что диктор объявил о нападении Германии на Советский Союз.
Тётя Шура была глуховата и могла что-нибудь не понять. Соня пошла на кухню и воткнула вилку от радио в розетку, но из тарелки никаких звуков не доносилось. Сергей и все гости проснулись. Они тоже пришли на кухню, смотрели на радио, пробовали его включить, но из тарелки слышалось лишь шипение.
- Это какое-то недоразумение, - высказал предположение Иван Александрович.
Сергей оделся и пошёл во двор кормить куриц и уток. Возле дома стояли соседи со второго этажа и обсуждали новость о начале войны с Германией. Он понял, что это действительно случилось, и тётя Шура ничего не напутала. Ему стало тоскливо от этой новости, в голове крутились мысли о последствиях, которые могут произойти в связи с войной. С расстройства он делал всё машинально, даже не помнил, как покормил своих кур и уток, как выпустил их погулять из сарая.
Вернувшись в дом, он подтвердил жене и гостям тот факт, что война действительно началась.
- Но почему радио молчит? – спрашивали Павля и Мария. – Сходи, Серёжа, к соседям, узнай, у них радио работает или нет?
Сергей сходил к соседям на второй этаж, потом в ближайший дом, и убедился, что радио нигде не работает.
- Наверное, в правительстве растерялись и не знают, что по радио говорить, - предположил Иван Александрович. – Или нет точных сведений с мест боевых действий?
- Давайте завтракать, - сказала Евпраксия Павловна, - война не отменила приём пищи.
Её предложение вывело всех из растерянности, и начался завтрак в гостиной, где уже был накрыт стол. Все молча стали кушать салат из свежей зелени, выращенной в своём огороде, а потом перешли к макаронам по-флотски. Саша с Вовой часто брякали ложками о тарелки, и Павля сделала им замечание, что так есть не прилично. Соня поддержала её и пригрозила близнецам, что строго их накажет, если они будут продолжать так не прилично себя вести.
Иван Александрович вспомнил вчерашний спор с Сергеем о том, будет война с Германией или нет, и, вытирая рот салфеткой, сказал:
- А ты, Серёжа, оказался прав. Теперь нам надо молить бога, чтобы наша страна победила. Мне не очень нравятся большевики, но народ их любит, а значит, они всё правильно делают.
Сержпинский ничего ему не ответил, а лишь мотнул головой в знак поддержки сказанному. Он не хотел при детях развивать такую тему о большевиках. Близнецам было десять лет, и они могли где-нибудь проговориться. Лариса, сидела возле Марии и скромно молчала. Затем что-то шепнула ей на ухо. Мария, обращаясь к Павле, спросила:
- Наш план, сходить в деревню Гарь, ещё в силе?
- Не знаю, - ответила Павля, - решим по обстоятельствам.
В это время, Соня, как обычно, мыла в тазике посуду, а свекровь её вытирала полотенцем. Соня предположила, что война недолго будет продолжаться, и переживать не стоит. Она решила в понедельник отправиться в поход. Но Сергей возразил:
- Никуда идти не надо, пока не выяснится обстановка. Я давно интересуюсь политикой, и знаю, что у Германии самая современная армия в мире. Поэтому считаю, что война будет очень тяжёлая, и погибнет много людей, как в прошлой войне с Германией.
- Да, это так, - согласился с ним Иван Александрович. А Евпраксия добавила:
- Я ещё в детстве была в Германии, отец возил нас с сёстрами в Европу изучать языки, и надо признать, что немцы очень высокомерные люди по отношению к приезжим. Ещё тогда они относились к русским, как к людям второго сорта, считали, что мы ездим к ним учиться уму разуму, что мы отсталый народ. Если они победят, то мы попадём к ним в рабство.
- Да, война застала нас врасплох, но русские люди не захотят быть под игом чужеземцев, - продолжил Иван Александрович эту мысль, - о том свидетельствует вся наша история. К тому же в Германии сейчас у власти фашисты, которые считают свою нацию самой высшей, по отношению к другим народам.
В квартире Сержпинских, после этих слов наступила тишина, только слышно было всплеск воды в тазике, да звон фарфоровой посуды. Когда Соня закончила свою работу и убрала чистую посуду в буфет, Иван обратился к жене: