– Не волнуйтесь, Даниил Николаевич – мы всё помним, – успокоил его Александр Клавдиевич.
В зале был полный бардак и свинарник. Даже воняло здесь точно так же… Сам полковник Несвижский, как обычно, сидел во главе стола, причём одетый не в мундир российского офицера, а опять же в какие-то польские либо литовские одежды, и заунывно тянул какую-то песню. На литовском. Или польском. Бывший майор не знал ни первого, ни второго, поэтому точно определить не мог. Но выглядело это несколько сюрреалистично – в горнице практически классического русского помещичьего дома за накрытым столом, в столице славного Пермского края абсолютно по-хозяйски сидит какой-то хрен в кунтуше и поёт на польском… Так что Даниил даже слегка притормозил! Полковник же расплылся в пьяной улыбке:
– О-о-о, мои улюбиени прзияцели… эй, кто там? Вина! Быстро!
Но на его призыв никто не отреагировал. Данька окинул взглядом всю до изумления упившуюся шоблу, собравшуюся за этим усыпанном объедками и обгрызенными костями столом, и двинулся к Несвижскому, по пути переступив через какого-то толстого купчишку, напившегося до такого состояния, что он рухнул с лавки и заснул так, как упал – с задранными на лавку ногами.
– Несвижский, ты совсем охамел? Тебя сюда прислали дорогу строить, а ты чем занялся? Пьёшь беспробудно, солдат на работы собутыльникам распродал… – Бывший майор старательно и громко перечислил все прегрешения командира новоиспечённого лейб-гвардии Железнодорожного батальона, отчего тот начал стремительно багроветь и наливаться злобой. А затем, не дослушав, вскочил и заорал:
– Пся крев! Да как смеешь ты – быдло подле, что-то предъявлять мне, урождённому Несвижскому, ясновельможному пану, офицеру гвардии и личному другу…
– Офицеру? – грубо оборвал его Даниил. – Что-то я тут никаких офицеров не вижу. Один скоморох в карнавальном костюме! Только что-то я никаких объявлений о начале карнавала не слыхивал. Зато, как управляющий строительством, точно знаю, что в настоящий момент идёт стройка… должна идти. И командир Железнодорожного батальона точно имеет предписание заниматься именно ей, а не пьянствовать и изображать из себя мелкую подшляхетную сволочь в нищих прадедовых тряпках!
– Быдло! – Голос Несвижского сорвался на визг, а от его рожи, казалось, можно было уже прикуривать. – Я тебя… – и он трясущимися то ли от выпитого, то ли от ярости руками, потянул из ножен точно такую же карабелу, что у никак не защитивших его ряженых гайдуков… Но Данька не дал ему ни единого шанса. Он изначально подошёл с его левого бока и встал так, чтобы контролировать оружие Несвижского.
– Хлесь! – толстый хлыст, который он обоснованно (ну естественно – на лошадях же к усадьбе прискакали) держал в правой руке, с размаху ожёг правую руку полковника, заставив того тонко взвизгнуть и выпустить из пальцев рукоять сабли. – Хлесь! – следующий удар ожёг щеку. – Хлесь! – затем шею.
– Пьянь! Скотина! Блевотина свиная! Лепёха коровья! – приговаривал Даниил, лупцуя оборзевшего шляхтича. – С самого приезда не просыхал! Русских солдат в рабов превратил, продавая своим собутыльникам направо и налево! Хлесь!
Несвижский рухнул обратно на своё место и уже не пытаясь достать свою карабелу и лишь заслоняясь ладонями и рукавами от охаживающего его хлыста.
– Свинья! Да у меня крепостные в разы лучше работают на славу отечества, чем такое чмо, как ты! Да я тебя прямо здесь вот этим хлыстом насмерть забью…
– Дуэль! – взвизгнул Несвисжкий. – Требую дуэль!
– Дуэль? – бывший майор сдержал руку. – С тобой?! Да кто ты такой, чтобы я с тобой стрелялся? Пьяная свинья, у которой ни чести, ни совести отродясь не бывало!
– Ты-ы-ы… не сметь! – не выдержал Несвижский. – У меня восемь поколений подтверждённых благородных предков! Не то что у-у-у… – тут рука Даниила, сжимавшая занесённый хлыст дрогнула, и полковник осёкся.
– Ах ты ж, чмо собачье… – Данька картинно раздул ноздри после чего громко выдохнул. – Да твои предки в гробу сейчас вертятся, глядя на то, что у них в роду выросло! У них-то, может быть, честь и была, а вот у тебя, свинья, один гонор… – Он сделал паузу, покачал головой, после чего медленно опустил хлыст. – Хорошо, из уважения к твоим предкам, я соглашусь. Завтра. В полдень. На своих пистолетах. С двадцати шагов. До смерти или невозможности продолжать дуэль. Может, успеешь проспаться к тому моменту… – бывший майор развернулся к стоявшему у дверей Геруа.