_________________________
«Серебряный камень» - Елена, разумеется, не знает, что это сурьма, но про вредоносность «лекарства» осведомлена.
Что касается воздержания женщин от брака из страха перед беременностью и родами – исторический факт, по крайней мере, в Англии.
Глава 14
Глава 14
- Да какого же дьявола!? – орал в голос Шотан, расплескивая вино из кубка.
Немногие могли похвалиться, что видели как «солдатский граф» вообще проявляет некие эмоции кроме вежливого удивления. Еще меньше было свидетелей того, как жандарм выходит из себя. И, пожалуй, впервые кто-то созерцал воочию, графа, потерявшего самообладание, отдавшегося вспышке безумной ярости.
- Это оскорбление! – возопил Шотан, плюща в ладонях тонкое серебро, будто картон.
Герцог и островитянин переглянулись. Князя не было, Гайоту пришлось отлучиться с инспекцией в Мильвесс, чтобы разрешить очередной конфликт между корпорацией ростовщиков и наемниками. Учитывая, что казна уже пропустила традиционный платеж, а второй оказался лишь в четверть оговоренного, горцы обратились к рыцарской практике: занять побольше, оттягивать расплату по долгам, а затем организовать умеренный погром и сожжение долговых свитков. Поскольку «цыплят» и заимодавцев не любили (точнее ненавидели) примерно одинаково, пока обошлось без обширных замятен, горожане в целом держали нейтралитет. Но все могло перевернуться в любой момент.
Граф орал, пользуясь тем, что старое заклинание превращало столовую дворца в глухую бочку, из которой наружу не смог бы прорваться даже рев боевой трубы. У стены пытался обернуться невидимкой личный вестник и конюший вице-герцогини Флессы Вартенслебен, который некстати оказался здесь, когда обезумевший капитан ворвался в помещение. Курцио размеренно качал головой, будто сетуя на упадок нравов государей.
- Что это вообще значит? – прокричал Шотан, немного успокаиваясь (но лишь немного).
- Это, мой любезный сотоварищ, называется «царственная придурь», - пожал сутулыми плечами герцог и сделал слабый жест, приказывая конюшему удалиться. Тот, невзрачный, но широкоплечий мужчина с неприятным лицом, поспешил исполнить указание, явно почувствовав облегчение. Он сильно хромал, опираясь на инкрустированную перламутром трость, и кособочился, как горбун, хотя вроде бы не страдал этим недугом.
- Придурь!? - зарычал Шотан, потрясая кулаком. Левой рукой он выхватил кинжал и одним движением всадил его в стол, прибив к драгоценному дубу широкое блюдо из не менее драгоценного орихалка.
- Да я посадил на трон этого…! – начал было граф, но Курцио сделал неожиданно быстрый шаг и прикрыл пальцами губы хулителя. Со стороны движение казалось доверительно-порочным, однако порока в нем не было ни на маковое зерно.
- Не каждое слово достойно того, чтобы вырваться на свободу, - строго заметил Курцио. – Некоторым лучше оставаться в плену сомкнутых уст.
Островитянин убрал руку и незаметно вытер пальцы, сжатые щепотью, о тонкий манжет рукава.
- Нас все равно никто не услышит, - сварливо гаркнул Шотан, впрочем, немного успокоившись. Граф начал расшатывать клинок, чтобы вытащить кинжал, не заботясь об испорченной столешнице.
- Здесь могли быть другие слуги, - заметил Курцио. – Пришлось бы от них избавиться. Это может вызвать ненужные пересуды. Спокойствие, друг мой, спокойствие и выдержка, вот лучшее оружие дворцовых покоев. Владеть ими бывает нелегко и неприятно, однако необходимо.
- К дьяволу слуг, - фыркнул Шотан. – Я не потерплю такого унижения от…
Он скрипнул зубами, глотая хулу на сюзерена.
- Потерпите, - холодно заметил герцог. – Мы играем по очень высоким ставкам. И это игра для команды, а не одинокого поединщика.
Граф ощерился, как боевой кабан, злобная гримаса превратила красивое, обычно маловыразительное лицо в дьявольскую маску.
- Это все ваша дочь, - выпалил он. – Это ее вина!
Герцог выпрямился, как ужаленный в седалище. Тонкие губы сжались в бледную нить, подбородок воинственно задрался, дрогнули отвисшие морщины на горле.
- Извольте объясниться, - проскрежетал владетель Малэрсида. – С большим интересом выслушаю, какие у вас претензии к моей дочери.
* * *
- Прошу вас, граф.
Оттовио широким жестом обвел пространство залы, которую сам себе назначил классной комнатой и рабочим кабинетом. Шотан склонил голову, отдав дань уважения сюзерену, и прошел в центр квадратного помещения. Оно было не слишком велико, но из-за обилия известняка, кварцита и мрамора казалась существенно больше. Идеальная полировка кварцитовых панелей отражала предметы почти как бронзовые зеркала, поэтому Шотан кабинет не любил, рыцарю иногда казалось, что здесь обитают тени предыдущих хозяев. И покойного императора в том числе.