И Елена, глотая ругательства, брала «ноги в руки», то есть садилась, ухватившись за пальцы ног, и начинала кататься с левого бедра через спину на правое бедро и обратно, как неваляшка.
- Правильность выполнения оценить легко, - поучал фехтмейстер, расхаживая вокруг. – Ты в любое мгновение можешь остановить движение и обратить его назад. Достаточно. Теперь «морж» и не вздумай касаться руками пола. Двигайся только побуждениями тела.
Может, ввести как-то в оборот понятие «инерции», думала Елена, скрипя зубами. Растягивать тело по вертикали от макушки до пят было мучительно больно… и в то же время приятно. Ощущения как у тяжелобольного, которому помогло, наконец, сильнодействующее лекарство, и он знает, что боль предвещает уже не страдания и гибель, а излечение.
Временами ученице казалось, что наставник буквально перебирает ее как механизм, заставляя крутиться мельчайшие колесики, смазывая приржавевшие шестеренки. Елена не без основания считала себя отменно здоровой и развитой, тем более по меркам Ойкумены, где для абсолютного большинства населения наедаться досыта хотя бы неделю подряд было памятным событием, а забыть про голод – несбыточной мечтой. Но только сейчас Елена стала понимать, каких чудес можно достичь, если приложить к молодости специальную практику. Боль учила, боль укрепляла. Боль делала молодую женщину сильнее и быстрее.
Шли дни, складываясь в недели, из недель выстраивались месяцы, Елена подозревала, что наставник незаметно использует магию, дабы восстанавливать тело ученицы, во всяком случае, тренировки шли непрерывной чередой, без скидок на боль, без перерывов на восстановление. При этом фехтовальщица ни разу не травмировалась, даже не растянула связки, что было бы невозможно в обычном режиме. Но Елена не спрашивала, рассудив - если «это» работает, то пусть работает и дальше.
Упражнения были разные – «пальцевая борьба», хитрые отжимания на доске и еще многое иное, но больше всего внимания Пантин уделял коленям. Он, в общем, повторял слова Чертежника относительно того, что в бою Елену спасет лишь безукоризненное маневрирование, идеальная работа с дистанцией, когда у противника изначально нет шансов прорваться в ближний бой и навязать борцунство. Но Фигуэредо учил Шагам, а Пантин шел дальше, работая непосредственно с биомеханикой.
- Самый сложный сустав это плечо, - наставлял он. – Ну, если не считать хребет. Но колени – самый уязвимый. Рука движется во всем пространстве, в любом направлении, однако развиваемое усилие для нее ограничено. А ноги всегда несут груз твоего тела, принимая его попеременно и целиком. В бою нагрузка умножается кратно. Можно быть воином без глаза, без руки, даже с больной спиной, если у тебя есть хороший корсет. Но с ущербными коленями лучше сразу купить арбалет. Поэтому делай так…
И Елена делала, сначала не понимая, в чем смысл диковинных упражнений, лишь затем – шаг за шагом - постепенно соображая, что Пантин учит ее работать с «векторами» движений, сводить к минимуму паразитные нагрузки на суставы и распределять усилия по как можно более обширной группе мышц.
- Сейчас распространилась мода опускаться как можно ниже, - говорил Пантин. – Приседать, далеко выставлять «слабую» ногу, сгибать торс под большим углом к бедру. В этом есть смысл, так легче финтить и бить снизу вверх, по «слабым», неудобным для вражеской защиты направлениям. Из такой «раскоряки» проще уколоть в живот или подсечь ноги, при этом твоя линия парирования как бы отодвигается дальше, будто стена укрепленного замка. Ты же подставляешь врагу верхнюю часть тела, где много костей, хороший мускульный корсет, а уязвимость головы зачастую ложная. Тот, кто учится новому городскому бою, достигает мастерства быстрее, его навыки изощреннее и опаснее чем у поклонника старой школы. Во всяком случае, так представляется вначале.
Все это мастер говорил, кружа вокруг подмастерья, словно акула, впечатление усиливалось благодаря свету, который отражался от малахитового пола и наполнял тренировочный зал призрачным сумраком. Наставник и ученица сражались, будто в огромном аквариуме. Пантин отвешивал Елене унизительные пощечины, одну за другой, вынуждая уходить от столкновения, рвать дистанцию и «ломать прикосновение», то есть занимать такое положение, чтобы – если контакт неизбежен – противник наносил удары из как можно более неловкой, слабой позиции. Горячий пот стекал по лицу женщины, пропитывал одежду, а наставник будто совсем не дышал, его монотонный ровный голос не сбивался даже когда фехтмейстер буквально прыгал вокруг жертвы.