Что ж, подумал Курцио, будем надеяться, разум Вартенслебена в лучшем состоянии, чем его изношенное тело.
Герцог чихнул, вытер длинный нос в пигментных пятнышках, отпустил перцовую бутылочку, позволив драгоценному сосуду повиснуть на золотой цепочке. Удолар посмотрел на Курцио, буквально скользнул мимолетным взглядом, и островитянин сразу подобрался, отставил бокал. Глаза Вартенслебена были не по возрасту чистыми и внимательными. Никаких старческих пятен, бельм, яркие точки зрачков смотрели на мир с прищуром опытного хищника.
- Дозвольте полюбопытствовать, - запустил пробный шар Курцио. - Как здоровье вашей любезной дочери?
Он намеренно не уточнил, которой дочери, чтобы оставить разговору пространство для развития и маневра. Собравшиеся здесь аристократы слишком отличались во всем, от происхождения до темперамента, друг другу не доверяли, а соответственно предпочитали больше слушать, чем говорить. Требовалось как-то сдвинуть эту льдину, предоставить быстрому течению растопить холодную материю.
- Благодарю, неплохо, - кивнул герцог с машинальной церемонностью, однако развивать тему не стал. Голос у Вартенслебена звучал под стать его внешности, глухо, со старческим дребезжанием.
Курцио сдержал кривую гримасу и еще раз оглядел собрание.
Сторонний наблюдатель был бы удивлен выбором компании. Курцио - эмиссар Сальтолучарда, опальный и отстраненный Регентским Советом, но сохранивший как остроту ума, так и некоторые связи. Князь Гайот - начальник охраны Двора (но не персоны Императора) и полка горской пехоты в Мильвессе. «Солдатский» граф Шотан, командир и владелец лучшей на Восходе конной роты, которая занималась особыми делами в интересах Острова и регентов. Герцог Вартенслебен, личность во всех отношениях могущественная и влиятельная. Четверка непохожих людей, которых, однако, роднила одна черта – изначальные надежды на большее, чем они получили в итоге переворота.
Граф сел, пригубил из бокала и совершенно по-мещански закинул ногу на ногу, будто какой-то лавочник. Впрочем, в его исполнении даже этот грубый, почти мужицкий жест выглядел стильно и высокомерно. Шотан относился к тем людям, которых Пантократор одарил сверх меры во всем.
- Следовало встретиться в охотничьем домике, - сказал он, и то были первые слова, произнесенные «солдатским графом» с момента приветствия. - Как я и предлагал. Еще до вечера всем в Мильвессе будет известно, что некие особы изволили встретиться кулуарно, без подобающей компании, слуг, вина, игр и женщин.
Курцио отметил, что женщин граф указал на последнем месте. Мелочь, но такие вроде бы незначительные пустяки рисуют образ человека.
- Встреча не есть комплот, - скупо улыбнулся князь. - Мало ли поводов для беседы может найтись у людей чести?
- Мне ли указывать вам, насколько в действительности мало таких поводов? - вернул еще более лаконичную улыбку граф.
- И то верно, - князь обозначил салют бокалом, будто признавая истинность слов собеседника.
О, Иштэн и Эрдег, отцы мира и времени, насколько же проще обсуждать сугубо деловые вопросы со своими, тоскливо подумал Курцио. Многовековая традиция и этикет Острова сами по себе превращают разговор в четко регламентированное действо, где каждый участник знает свое место, любое слово может быть высказанным. Материковые люди суетливы, недисциплинированны, а главное - совершенно не умеют слушать кого-либо кроме себя. Но, увы, как говорят на родине, приходится лепить из той глины, что привозит глиномес.
- Господа, - на правах посредника Курцио мягко взял бразды в свои руки, внешне кажущиеся изнеженными и безвольными. - Будьте снисходительны к моей провинциальности, и я позволю себе говорить прямо.
- Ой, да бросьте, почтенный, - махнул рукой князь. - Кто из нас тут не провинциал?
Герцог надменно задрал подбородок, граф едва заметно двинул скульптурно идеальной челюстью, которая была выбрита до чистоты и гладкости мрамора.
- Господа, - фыркнул князь Гайот, от чьего внимания не укрылось явное недовольство собеседников. - Ну, ей-богу или богов, кому как нравится, - он отвесил легкий поклон в сторону двоебожника Курцио. - Моя семья еще два поколения назад считала за подвиг разграбить деревеньку какого-нибудь дворянчика с равнины. Герцогство Малэрсид пошло бы с молотка в уплату долгов, что щедро накопили и передали в наследство предки. Если бы его нынешний владетель брезговал испачкать руки в чужой крови. А вы, любезный граф, насколько я помню, вообще презрели удел магната и землевладельца, дав клятву жить лишь с рыцарского копья. Потому что три фамильные деревеньки для второго сына это курам на смех.