Его спутники выглядели примерно так же, добротно собранные, хорошо (для глухой провинции) одетые, не воинствуют открыто, но и далеко не безоружны. За исключением, пожалуй, одного. Этот держался замыкающим и снаряжен был так, словно прямо сейчас планировал отправиться в какой-нибудь крестовый поход. Даже на лекарский не слишком искушенный взгляд, кавалерист был крайне боевит. Кольчуга с пластинчатыми вставками, хороший шлем с забралом (хоть и не отделанный серебром), латные перчатки-«варежки» без отдельных пальцев. Треугольный щит у седла, копье, разукрашенное спиральными полосами в три цвета. На контрасте с прочими воинами казалось, что это не человек, а самоходная витрина рыцарской амуниции. Только щит был странный - голая провощенная кожа на деревянной основе, ни единого росчерка, нет даже крошечной эмблемы. Елена украдкой оглянулась по сторонам и заметила, что фрельс, увидев «выставочного» побледнел, даже чуть вздрогнул.
Пауза неловко затягивалась. Крестьяне куда-то подевались, оставив нехитрый инструмент. Капуста мокла в корытах. Наконец фрельс шагнул вперед и с явной неприязнью, но вежливым четверть-поклоном вымолвил:
- Приветствую, Ваша милость, господин Бональд из Ашей.
Да, точно барон, к ним обращаются таким образом. Звучит почти как «Дональд», только ударение на втором слоге.
Веснушчатая дочь фрельса замерла, стиснув корзинку побелевшими пальцами. Господин Бональд подождал несколько мгновений, словно подчеркивая, что здесь он самый главный и определяет ход событий. Затем плавными, нарочито замедленными движениями перекинул ногу через седло и спрыгнул с лошади, чей повод сразу принял один из спутников.
Острый, внимательный взгляд барона как будто просканировал невидимым лучом искупителей и Раньяна, в сторону Гамиллы пришелец глянул скорее с любопытством, менестрель, одетый как чучело, вызвал тень презрительной улыбки. Елену барон, похоже, совсем не заметил, что было только к лучшему, социальная мимикрия, вроде бы, удалась.
Грималь, пользуясь моментом, без всяких вежливостей схватил Артиго на руки и понес в дом, закрывая собой. Барон проводил слугу взглядом, и Елене тот взгляд категорически не понравился, слишком внимательный и острый, в нем явственно читалась работа мысли: откуда здесь ребенок не крестьянского вида, почему ребенка спешат унести, какое отношение он имеет к разношерстной компании. Раньян этот взгляд тоже заметил, однако нужно было, как Елене, пообщаться с бретером несколько недель, чтобы прочитать на холодно невыразительном лице тень тревоги и недовольства.
Елена ждала крепкого рукопожатия, но господа обнялись, явно по необходимости, хлопая друг друга по спинам и обозначая любезные поцелуи, как положено братьям по сословию. Целовали, разумеется, воздух. Фрельс натянуто предложил отведать скудное угощение, барон со всей вежливостью отказался, сославшись на дела, спешные и неотложные, ведь хорошее застолье означает в первую очередь достойную беседу, а что за беседа накоротке? В другой раз всенепременнейшим образом.
Языком Бональд молол хорошо. Риторских уроков он явно не брал, но практиковался в речах долго, слова вылетали как стрелы у отменного лучника. Конники частично спешились, однако не пересекали невидимую черту, условный траверз, проходящий через господина. Судя по символике и нашивкам, человека три-четыре относились к мелкому рыцарству, остальные типичные сержанты. Явной агрессии не чувствовалось, но столь годная свита сама по себе внушала опасливое уважение.
- Мой почтенный господин, я вижу, вы благословлены долгом гостеприимства. Но все же позвольте отнять немного вашего времени, - весьма учтиво попросил Бональд из Ашей. У него даже не было с собой меча, вместо длинномера на ремне висел кинжал с треугольным и очень широким в основании - не меньше ладони - клинком.
Фрельс опять как будто с трудом оторвал взгляд от разряженного кавалериста и сосредоточился на вежливом собеседнике.
- Да, - машинально сказал он. - Позволю… Разумеется, позволю.
- Турнирный меч, - барон заметил, что Раньян все еще держал в руках оружие. - Редкий клинок в наших краях. Соблаговолите ли назвать себя?
- Меня звать Дотта, - мрачно отозвался Раньян, обозначая довольно ловкий и куртуазный поклон. - Дотта с севера. Я не имею чести носить благородную фамилию.
- А оружие дворянина, - приподнял бровь его милость. - И весьма дорогое.
- Ассизы не запрещают простолюдинам владеть дорогим оружием, - снова поклонился Раньян. - Это подарок.