- Кому-то поплохеет, - решил Кадфаль без тени насмешки или иронии.
- Наверняка. Но силы больно не равны, - покачал головой Насильник. - Под землей было чуть проще.
- Может, успеет догнать вашего мальца, - предположил Марьядек, впрочем, без особой веры.
Вдали затихал стук копыт.
- Ты не поможешь ему? - спросила Елена у Пантина.
- Нет.
- Почему?
- Я не могу. Не поднимаю руку на людей.
Елена ожидала любой ответ, кроме этого, самого простого, бесхитростного и нелепого. Она сглотнула и посмотрела в поступающий сумрак, куда умчался конный бретер. А затем вдруг поняла, что все глядят на нее, то есть абсолютно все. Смотрят с ожиданием, как на человека, который решает и указывает, что делать остальным.
_________________________
Гусиные ботиночки - вполне реальная практика из английской истории. Но в действительности так гоняли индеек, которые были дорогим деликатесом.
Галерный меч - аналог «нашего» двуручного меча классического вида. В Ойкумене он эволюционировал по пути абордажного оружия элитных бойцов Сальтолучарда, которое позволяло драться на тесной палубе, быстро меняя дистанцию, используя все возможности многоцелевого клинка. А затем искусство пошло в массы, хорошо показав себя и на городских улицах. И это не фантастика, если верить, например, Сеничеву, классический двуручник неоднократно и успешно применялся в морских баталиях.
Глава 9
Глава 9
«Новообретенные спутники пугали меня. Безусловно, я прилагал немалые усилия, чтобы утаить сей печальный факт, но в душе разрывался меж двух полюсов. С одной стороны приятно было чувствовать себя… защищенным. Следуя в арьергарде «Маленькой смешной армии» я не опасался встречных лиходеев, был уверен, что меня не ограбят и не разденут донага очередные искатели наживы, пользующиеся тем, что Закон остался где-то далеко. Во времена, когда жизнь становилась легче и дешевле самой легкой, самой скверной монеты, это дорогого стоило, так что я готов был терпеть многое, в том числе насмешки. Отдадим должное моим спутникам, в целом безобидные, хотя зачастую весьма злые. И все же «Смешная армия» меня пугала, а иногда вселяла откровенный ужас, граничащий с желанием бежать как можно дальше, без оглядки.
Как это иронично… Мог ли я тогда предполагать, что мой личный список жертв окажется в итоге более длинным, чем у всех, вместе взятых, кто собрался той осенью в маленькую компанию странников, лишенных крова? Впрочем, не стану забегать вперед, ибо каждой истории свое время и свой черед.
Отчетливо помню тот день, вернее ночь, и час, когда впервые испытал это чувство панического страха перед сотоварищами. И заодно понял, что акт убийства суть дьявольская и всегда неравная сделка. Безжалостный договор, согласно которому, взяв оружие и забирая чью-то жизнь, ты отдаешь в уплату собственную душу»
Гаваль Сентрай-Потон-Батлео
«Двенадцатое письмо сыну, о жестокости и умерщвлении»
Городок возник из сумеречной полутьмы, как призрак. Здесь не водилось настоящего (и шального) богатства, из которого происходят ночные гуляния и кутежи, так что горожане отходили ко сну рано, вместе с закатом, экономя свечи и ламповое масло. Бретера никто не встречал и не пытался остановить. Какая-то жизнь отмечалась только на городской площади, там горели факелы, и в тенях угадывалось движение. Раньян спрыгнул с лошади, накинул веревку-чембур на ближайший заборчик. Если бретер останется жив, скотинка здесь долго не простоит, а если нет, уже не будет иметь значение, кто где привязан. Смоляная кираса почти не стесняла движения, сидела удобно, теперь оставалось лишь, чтобы прочность соответствовала похвалам бронного мастера. Конечно, не хотелось бы испытывать на себе. Раньян вообще предполагал отдать броню Хель, однако не сложилось.
Он шел по темной улице к свету, на ходу вращая кулаками, растягивая связки. Жаль, нет времени подготовиться, как следует разогреть мышцы и сухожилия. Не дай Бог, предводитель имперского дозора решит сразу, на ночь глядя, сорваться, чтобы без промедления перевезти драгоценную добычу в более подходящее место. На вьючной лошади догнать будет сложно. А еще у них может быть - и скорее всего, есть - приказ не довезти ценный приз. Зима суровая, дети слабенькие, а из благородных семей в особенности. Попил холодной воды, съел черствый хлебец и умер от неспособности переварить грубую пищу простонародья.