Ложь проскочила меж зубов как намыленная, гладко и без малейшей заминки. Апелляция к высшей силе сразу помогла, доброта бесплатно, просто так – странно, подозрительно, а вот обет, фактически договор с Создателем в одном из Атрибутов – это нормально. И диалог кое-как пошел, разгоняясь, будто тяжелая телега, толкаемая под горку.
Баронская чета носила двойную фамилию Лекюйе-Аргрефф, что говорило о слиянии двух семей, примерно равных по значению и родовитости. А приставка «аусф», не редкая, но и не типичная для баронов, свидетельствовала о нешуточном богатстве. Теобальд и Дессоль были молоды, состоятельны… и доведены до отчаяния, поэтому, когда словно чертик на пружинке неведомо откуда выскочила странная женщина с безумными претензиями, ее не погнали сразу, а наоборот, стали очень внимательно слушать. Причем не просто слушать, но и рассказывать вещи сугубо интимные, абсолютно и категорически не подлежащие огласке.
Семья Аргрефф оказалась благословлена и одновременно проклята, не иначе как за тяжкие грехи предков. Женщины сего благородного рода часто носили двойни, но разрешались от бремени очень тяжело, так что род не единожды оказывался на краю исчезновения.
Немудрено, подумала Елена, исподтишка оценивая субтильную фигуру Дессоль. Для любой женщины в Ойкумене беременность становилась игрой в орлянку. Роды и послеродовая горячка с одинаковой непредсказуемостью и эффективностью убивали хоть крестьянку, хоть императрицу (например, супругу покойного Готдуа). Доходило до того, что Церковь Пантократора вынуждена была метать громы и молнии в адрес горожанок, которые вполне целенаправленно отказывались от брака и любого сожительства с мужчинами, не желая регулярно кидать монетку «повезет – не повезет». И если среди Аргреффов женщины все с такими узкими бедрами, да еще наверняка с плохим тонусом мышц… Никакого проклятия, чистая анатомия и физиология, но поди объясни это жертвам генетики.
Лекюйе-Аргреффам очень нужен был ребенок, любого пола, чтобы скрепить единение фамилий. И – доброе знамение! – Дессоль понесла, судя по верным приметам, двойню, в точности по традиции. Семья отправилась в Пайт-Сокхайлхей, чтобы там принять благословение святых отцов, совершить должные пожертвования и неустанно молиться в легендарно прекрасном и священном Храме Шестидесяти Шести. Однако по пути у баронессы начались типичные симптомы токсикоза с регулярной тошнотой. Медик – обвешанный грамотами по уши, спесивый как сам дьявол, бешено дорогой (только золото, никакого быдлячьего серебра) – поставил научно обоснованный, единственно верный диагноз: нарушение баланса пяти жидкостей в организме. И начал указанный баланс восстанавливать. Чем хуже чувствовала себя пациентка, тем, вестимо, больше становились дозы «лекарства». Очевидно, что проклятие нашло еще одну жертву.
До того момента когда вдруг некая женщина встала, как настоящий вестник судьбы, и дерзко заявила, что лечение неправильно…
- Какой ужас, - искренне выдохнула Елена, уяснив общую картину.
Дессоль сжала пальцы лекарки с такой силой, что Елена подумала – останутся синяки. Баронесса неистово жаждала чуда. Теобальд воззрился на рыжеволосую с немым вопросом на породистой физиономии.
- Женское тело во время беременности становится хрупким, - Елена старательно подбирала слова, так, чтобы ее хорошо понимали. – Это сосуд, который хранит сразу две жизни. Причем одна подобна огню свечи и может погаснуть в любой момент.
Дессоль охнула и закусила посиневшую губу. Елена подумала, что, наверное, переборщила, но все равно сказанное уже сказано, поэтому едем дальше.
- Рвотное само по себе не полезно. Ведь оно суть яд, только в малой дозе. Помимо этого тошнота есть процесс спазматического, острого сокращения мышц.
«Слава богу, что я свободно владею языком! И кажется на уровне ученого…»
- Поэтому микстура, которую вы пьете дважды в день, не облегчает страдания. А наоборот, усугубляет и вредит.
- Но такое лекарство много кто пьет, - недоверчиво вымолвил барон. Елена его отлично понимала, все равно, что сказать: парацетамол не сбивает температуру, это лишь иллюзия, а еще от него выпадают волосы и приключается рак.
- Оно полезно в одном случае, - решительно сообщила женщина. – Когда пациент отравлен. Тогда один яд помогает быстро избавиться от другого, полностью очищая желудок. Для этого микстуру и берут «смоляные» на Пустошах. Если пища негодна и охотник за профитом чувствует, что занемог животом, он принимает рвотное. Ну и молится, чтобы успеть вовремя, ведь если яд ушел в кишки, это уже бесполезно. А для вас, - она красноречиво поглядела на баронессу. – Такое лечение смерти подобно. И самое главное – опасно для не рожденного ребенка… ребенков то есть.