Елена молча уставилась на деревенскую девчонку, та негромко сообщила:
— Хотела сбежать.
Лекарка утерла со лба пот, стараясь как-то собрать мысли в один массив и определить, что да в каком порядке следует делать. Все шло не по плану… И, похоже, самым скверным образом. Повитуха что-то заныла, но тут терпение и запасы добросердечия у Елены закончились. Она шагнула к тетке и с размаху ответила ей пощечину. Подхватила за воротник многократно штопанного платья, одним движением вздернула и начала мотать из стороны в сторону будто тряпичную куклу. Тетка выла от ужаса. Вторя ей, сверху завопила Дессоль. Опомнившись, Елена разжала пальцы, и жертва мешком упала на пол, стукнув мослами о паркет, будто костью в кость. Лекарка склонилась над повитухой и приказала:
— Нож.
Витора немедленно вложила требуемое в раскрытую ладонь. Анорексичка захлебнулась слюной и слезами. Елена поднесла сизый, в черных точках, нож к самому лицу жертвы и негромко, но безумно страшно выговорила, раздельно, чтобы тетка расслышала каждый звук:
— Ты взяла деньги. Ты сделаешь все или я разрежу тебя на куски. Если попробуешь бежать, я тебя выпотрошу и приколочу кишки к столу гвоздями.
Она вскинула голову и крикнула, не сомневаясь, что указание будет выполнено:
— Закрыть двери! Все двери! Эту скотину из дома не выпускать!
Судя по топоту и стуку дерева, приказ и в самом деле поторопились исполнить. Очевидно, слуги прекрасно поняли, кто сейчас в доме главный. Елена улыбнулась анорексичке, отчего та, кажется, малость обмочилась, и все так же тихо сказала:
— Видишь. Мне бежать некуда. Тебе — тем более. Мы примем роды. Если все пойдет скверно, умрем. Но тебя я убью самолично и очень, очень плохо. Хуже чем любой палач. Веришь?
Тетка молча кивнула, глядя на лекарку как на порождение дьявола.
— Работай! — рыкнула Елена.
Она выпрямилась, перевела дух и схватилась за голову, понимая, что упустила еще один момент, напрямую касающийся операции. Еще один из многих! Пока женщина думала, повитуха с неожиданной шустростью побежала в комнату Дессоль по лестнице. Видимо поняла, что нынче как на поле боя — отступать некуда и осталось лишь победить или умереть. Из покоев баронессы опять донесся жуткий вопль, теперь ему вторила компаньонка, моля Параклета о чуде.
— А это нормально? — спросила Елена саму себя. — Так и должно быть?
— Да, — неожиданно ответила Витора.
— Ты, — ткнула ее пальцем в грудь Елена, приняв решение. — Рыцаря видела? Того, с которым я была?
— Да.
Определенно, в критические моменты служанка держалась с хладнокровием кавалера на поле боя. Хотя, быть может, просто передоверила хозяйке все, включая любую ответственность.
— Беги за ним, найди, если ушел недалеко. Мне нужен человек на коне и с гербом. Быстрый и чтобы ногой открывал двери.
Конечно, мобилизовать можно и кого-нибудь из домашних, но почему-то Елена была уверена, что Барнак справится лучше.
Витора кивнула и побежала исполнять указание. Елена сделала губы трубочкой и выдохнула, будто стравливая давление из котла. И тоже поспешила наверх, прыгая сразу через две ступеньки.
Роженица сидела на кровати в темной луже и обливалась слезами, плотно обхватив живот. Волосы закрывали бледное лицо спутанной массой, дыхание было сиплым и тяжелым.
— Потуги, — доложила анорексичка с умеренным оптимизмом. — Пошло дело!
— Все будет хорошо! — уверенно пообещала лекарка подопечной, но Дессоль, кажется, не очень поверила. Она заплакала еще сильнее, однако рыдание почти сразу же утонуло в новом приступе болезненных криков.
— Бо-о-о-оже!!! — протяжно закричала баронесса. — Параклет, спаси и помоги мне!
И мне, добавила про себя Елена, чувствуя, как у нее затряслись руки. Процесс родов оказался страшнее любой операции, любого ранения из тех, что мужчины наносили друг другу. Сейчас лекарка согласилась бы кромсать отсюда и до заката все, что угодно, лишь бы не…
Дессоль опять закричала, откидываясь на плотные войлочные подушки, стуча кулачками по мокрому одеялу.
— Выделения хорошие, — бурчала повитуха. — Слизь отошла. Добрый знак.
Елена сумела подавить рвотный позыв, Дессоль нет. Только теперь лекарка заметила компаньонку баронессы, которая застыла в углу комнаты соляным столпом, бормоча молитвы.
— Полотенце! — бросила ей Хель, пока анорексичка обтирала мокрое лицо роженицы чистым платком. — Помогай!
Втроем они перетащили Дессоль с кровати на пол, помогли ей встать и подтянуться на длинном полотенце, которое перекинули через стропила.
— Слуги! — заорала Елена. — Запорю нахер всех! Быстро сюда, ублюдки!!!
То ли она была по-настоящему страшной, то ли слово «шампьона» стоило дорого, то ли все вместе и что-нибудь еще, но в дверном проеме нарисовались бледные физиономии трех или четырех домовых слуг.
— Барона не пускать, — отрывисто приказала Елена. — Передайте ему, это женское дело.
Она была уверена, что Лекюйе и так не почтит визитом рожающую супругу, но решила на всякий случай обезопаситься с гарантией.
— Греть воду без перерыва! — продолжила она. — Во всех котлах и кастрюлях, что есть в доме.
— Уже, — боязливо откликнулась кухарка. — Мы то помним…
Елене стало на мгновение интересно, что помнят слуги, но в следующую секунду Дессоль снова закричала, дрожа всем телом, и лекарка забыла об интересе.
— Все чистые простыни сюда! Полотенца кипятить без перерыва!
— Исполним.
Внизу хлопнула дверь. Спустя несколько мгновений лестница заскрипела под уверенными тяжелыми шагами.
— Господи, помилуй! — воскликнул Барнак, отшатываясь при виде зрелища, что не приличествовало взору мужчины. Елена бросила помощницам: «Держите аккуратно!» и шагнула к рыцарю, увлекая его в широкий коридор.
— Барнак! — с облегчением выдохнула Елена. — Нужна помощь.
Надо признать, молодой кавалер только бровью повел при такой фамильярности, но женщина все равно этого не заметила.
— Что надо сделать? — уточнил рыцарь-негоциант, косясь на открытую дверь, за которой стоны роженицы мешались с утешающим бормотанием повитухи.
— Мне нужен шовный материал, — сообщила Елена и увидела, что собеседник не понимает ее. — Нитки для зашивания раны!
— Еще нитки? — наморщил лоб молодой человек.
Елена покрутила пальцами, стараясь подыскать нужные слова для ее интуитивного прозрения.
— Нити! — повторила она. — Если шить матку…
Она снова осеклась. Рыцарь покраснел, как помидор, которых в Ойкумене все равно не было.
— Баронессе, возможно, понадобится операция, — у Елены из головы напрочь вылетели все сословные правила и обращения. — Матку надо будет зашивать…
Очередной крик роженицы сотряс дом, перебив объяснение. Гигехайм оттянул ворот, будто рыцарь задыхался. Из комнаты выглянула анорексичка, весело сообщила, выставив зубы словно зомби-кролик:
— Воды бесцветные, с белыми хлопьями. Крови почти нет. Добрый знак!
И скрылась обратно. Красный цвет Барнака сразу перешел из помидорного в труднопредставимый вариант багрового.
— Зашивать, — повторила Елена. — Нитки останутся в брюшине, понимаешь?
— Их не достать из шва, — Барнак, несмотря на крайнюю степень растерянности со смущением схватил мысль на лету. — Все равно, что зашивать кишки?
— Да! — воскликнула женщина, готовая расцеловать умного юношу. — Потом будут нагноение и смерть.
— Нужны те, которые рассасываются сами собой? — продолжал демонстрировать чудеса прозорливости Барнак.
— Да! — повторила Елена. — Надо…
Она снова осеклась. На Пустошах вопрос не стоял бы, там следовало немедленно использовать нити, извлеченные из мясистых листьев «подорожника», но… Но такими свойствами обладали растения из проклятых земель. Елена попросту не знала, насколько целительна обычная флора, не подвергнутая слабой «маго-радиации». Вроде бы говорили, что эффект хуже.
— Ищи нитки и струны из сухожилий. И овечьих кишок, — в этом Елена точно была уверена. — Самые тонкие! Бери разные, потом выберем нужное. За любые деньги, я все возмещу.