Чёрт, опять я не засёк, как к тёзке пришло озарение! Прямо как будто не в одном теле и не в одном мозгу живём!
Но тут мне стало не до ахов и охов — Денневитц, при первом тёзкином вопросе явно проникшийся недовольством (ну как же, вклинился, понимаешь, студент в его выверенную цепочку каверзных вопросов!), услышав продолжение, немедленно не то чтобы так уж прямо сменил гнев на милость, но перенаправил своё негодование с помощника, исполняющего в данный момент роль свидетеля, на подследственного.
Надо отдать Шпаковскому должное, сдался он под напором Карла Фёдоровича не сразу. Но всё же сдался — Денневитц наглядно показал, что кого попало в дворцовую полицию не принимают. Коллежский асессор методично, вопрос за вопросом, отсекал Шпаковскому все пути отхода и манёвра, загоняя его в угол, и тот наконец раскололся.
Слушая откровения Александра Ивановича, мы с тёзкой мысленно спорили, чего нам хотелось бы больше — я предлагал стоя аплодировать его изощрённому уму, а дворянин Елисеев готов был задушить Шпаковского прямо сейчас, причём голыми руками. Но, как это нередко в наших спорах уже бывало, победила дружба, и мы пришли к согласию в том, что одно другому не мешает, а потому стоило бы и аплодисментами его наградить, и придушить, не столь уже важно, в какой последовательности. Однако оба прекрасно понимали, что рукоплескать этому негодяю было бы по меньшей мере неприлично, а задушить его нам попросту не дадут, поэтому продолжали слушать, тем более, логика допроса вот-вот должна была вывести Карла Фёдоровича на вопросы о том, какое именно место в хитроумном плане Шпаковского занимала скромная персона дворянина Елисеева.
Но пока Денневитц к столь важной для нас теме не подобрался, стало ясно, что основания не доносить на заговорщиков у Александра Ивановича имелись более чем веские. Он и вправду считал провал заговора неминуемым, но при этом сам вооружённый мятеж с сопутствующей неразберихой был ему остро необходим, поскольку в этой самой неразберихе Шпаковский собирался ни больше, ни меньше как ограбить банк «Московский кредит». Неплохо, да? И ведь всё просчитал — и близость владельцев банка к заговорщикам, из-за которой накануне мятежа в банке резко прибавилось наличности, в том числе в золоте и серебре, и то, что в силу той же близости расследование ограбления могут начать с опозданием и в любом случае вести будут не особо усердно, особенно поначалу, даже схемы последующей легализации преступного дохода приготовил заранее, но… Нет, ни побег дворянина Елисеева, ни внезапный визит дворцовой полиции и солдат крахом хитрого плана не стали. Шпаковский успел-таки разработать план «Б» — перехват автомобиля с деньгами, который банк должен был отправить в мятежные войска, и пока сыщики разматывали дело «Экспедиции автомобильных перевозок и складского хранения Субботина и Павлова», Александр Иванович вовсю уже занимался подготовкой этого самого перехвата. Собственно, на том и погорел — отсечь от деньговоза автомобили с охраной и перехватить сопровождение ценного груза автомобилями с лично возглавлявшейся им группой захвата у него получилось, но совершенно случайная встреча с верными престолу войсками на бронетехнике все его планы опрокинула.
Но вот дошло и до вопросов о видах господина Шпаковского на дворянина Елисеева, причём вопросы эти задавал не только Денневитц, но и Воронков, имевший несколько большее представление о подоплёке интересующих следствие событий. Ожидая услышать много интересного, мы с тёзкой старательно развесили уши и не ошиблись — Александр Иванович и тут наворотил много чего такого-этакого.
Во-первых, тёзка нужен был Шпаковскому именно для ограбления банка. Никакого участия в мятеже Александр Иванович для дворянина Елисеева не предусматривал, и даже принял меры к тому, чтобы заговорщики и знать не знали о таком человеке. Что ж, как говорится, и на том спасибо.
Во-вторых, проникновение в московскую тёзкину квартиру организовал именно Шпаковский. Целью было напугать моего товарища и вынудить его уехать в Покров, где всё тот же Шпаковский подготовил его похищение с последующей зачисткой похитителей. Это шло уже в-третьих, но вот от «в-четвёртых» и «в-пятых», то есть от двух покушений на Владимирском тракте, Александр Иванович самым решительным образом отмежевался, и ни нажим со стороны Денневитца и Воронкова, ни хитрые ловушки, расставленные обоими сыщиками в уточняющих вопросах, упорства Шпаковского в отрицании какой бы то ни было причастности к тем покушениям не поколебали. Не покушался — и всё.