Да уж, гуманисты. Условия пленнику обеспечили более-менее приемлемые — железная кровать с толстым тюфяком, относительно свежим постельным бельём и верблюжьим одеялом, небольшой стол и табурет. Табурет, конечно, приделан к полу. Освещение электрическое, не сильно яркое, но и не сказать чтобы совсем уж тусклое. Вентиляционный ход под самым потолком и отсутствие параши обеспечивали свежий воздух, а подразумевающийся периодический вывод узника в уборную обещал вполне реальную возможность побега. Впрочем, это ещё надо будет выяснить поточнее.
— Чувствуешь себя как? — раз уж тело у нас с тёзкой общее, стоило поинтересоваться и его мнением на сей счёт. Я, например, состояние нашего тела ощущал как более-менее нормальное, но тёзкина оценка мне тоже пригодилась бы.
— Да неплохо… — тёзка прислушался к своим ощущениям и на всякий случай добавил: — Вроде бы.
— Ну раз для твоего молодого разума оно неплохо, то и правда хорошо, — что ж, тёзка меня порадовал, порадую и я его. — Значит, отравление хлороформом нам с тобой не грозит.
— Отравление хлороформом? — удивился тёзка. — А такое разве бывает? Хлороформ же только усыпляет!
— Хлороформ не только усыпляет, — принялся я восполнять пробелы в тёзкиных познаниях. — Если дышать его парами минут десять и дольше, это вызывает тяжёлое отравление, которое может закончиться смертью. Но раз мы с тобой не чувствуем ни затруднений с дыханием, ни нарушений работы сердца, ни поражения нервной системы, значит, такая смерть нам не грозит.
— Ты, смотрю, и в медицине толк понимаешь, — уважительно прокомментировал тёзка мою краткую лекцию.
— Больше в торговле медицинскими препаратами, — напомнил я.
— Значит, и в самих препаратах, — со свойственным ему здравомыслием постановил тёзка. — Надо же иметь представление о товаре, которым торгуешь!
Возражать на эти слова я не стал, но были у меня припасены для тёзки и более интересные новости.
— Кстати, усыпление хлороформом — это на самом деле ненадолго, — принялся я разрушать в тёзкином сознании расхожие заблуждения. — И что у нас из этого следует?
— Что держат нас где-то поблизости от места похищения, — тёзкина сообразительность нравилась мне всё больше и больше.
— Молодец, правильно, — похвалил я его и продолжил: — Но не только.
— А что ещё? — недоумённо спросил тёзка. Нет, успехи его, хвалить, конечно же, необходимо, но в этот раз я с похвалами, похоже, несколько поторопился.
— Пока тот пьяный клоун заговаривал тебе зубы, пырнуть тебя сзади ножом в печень или охреначить кирпичом по башке было бы куда проще, чем связываться с хлороформом, — тёзку аж передёрнуло, однако правоту этого утверждения он, пусть вынужденно, но признал. — А значит, количество твоих неизвестных недоброжелателей как минимум удвоилось, причём если один из них хочет тебя убить, второму ты для чего-то нужен живым.
— Точно! — я бы, конечно, предпочёл, чтобы тёзка догадался сам, но и полное принятие им моего вывода выглядело уже обнадёживающе. — Вот только кому и для чего?
— Скоро узнаем, как я понимаю, — предсказал я.
Сбылось моё предсказание быстро, меньше чем через час, точнее не скажу, потому что часы у тёзки отобрали вместе с пистолетом. В дверном замке довольно негромко, выдавая хорошее состояние запирающего устройства, дважды провернулся ключ и дверь открылась, пропустив к нам высокого и весьма крепкого на вид мужика, одетого в короткую песочного цвета курточку с накладными карманами поверх народной рубахи-косоворотки, светло-серые широкие полотняные брюки и рыжеватые туфли с матерчатым верхом, уж не знаю, спортивными они тут числятся или просто летними. Лицо он замотал не особо чистой тряпкой, оставив просвет для глаз. Несколько напрягла табуретка, что он держал в руке, но бить тёзку он ею не стал, а просто поставил её с другой стороны стола, а сам отошёл к двери. Тут же вошёл и другой человек, здесь и сейчас, похоже, главный, одетый в серый в буроватую клетку костюм, рубашку с галстуком и начищенные остроносые ботинки. Лицо он не скрывал, да оно ему и не требовалось в силу абсолютной и полной обыкновенности того лица, начисто лишённого каких-либо особых примет.
— Присаживайтесь, Виктор Михайлович, побеседуем, — указал он тёзке на приделанный к полу табурет, сам устроившись на том, что принёс охранник. — Ты, — это уже как раз охраннику, — выйди пока что.
— А есть о чём? — в вызовом в голосе спросил тёзка. — И кто вы такой⁈