Куда нас привезли, мы, как я уже говорил, так и не поняли. Сначала стояли перед какими-то воротами и ждали, пока их откроют, потом ехали медленно, но не долго, и наконец остановились. Из машины вышли в каком-то, надо полагать, гараже с уже закрытыми воротами, и прямо из гаража выбрались в коридор, по которому дошли до лестницы. Поднявшись на этаж выше, попали в другой коридор, путь по которому закончился для нас дверью с номером 22. Пройдя через неё, мы очутились в совсем маленькой комнатушке с ещё одной дверью. Водитель, кстати, остался в гараже и по коридорам и лестнице мы перемещались в обществе всё тех же поднадоевших мордоворотов и их командира.
— Сейчас, Виктор Михайлович, вы встретитесь с Анной Сергеевной и сможете убедиться, что с нею всё хорошо, — сказал этот самый командир. — Будьте, пожалуйста, осмотрительны в разговоре, лишнее знать госпоже Фокиной необязательно, это в её же интересах. Прошу! — он открыл ключом вторую дверь и распахнул её.
— Витя! — Анечка вскочила с дивана и кинулась тёзке на шею. — Витя, Витенька, что происходит? Почему меня тут держат? Ты же за мной приехал?
Даже не возьмусь предположить, сколько ещё вопросов могла бы она вывалить на дворянина Елисеева, если бы тот не заткнул ей рот поцелуем.
— Аня, всё будет хорошо, — принялся тёзка врать. — Скоро вернёшься домой, просто нужно тут кое-что уладить…
— Анна Сергеевна, Виктор Михайлович, — предводитель похитителей прервал сцену трогательного воссоединения и не дал ей перейти в вечер вопросов и ответов. — Прошу меня простить, но дела не ждут. Несколько позже вы снова встретитесь, но сейчас вас, Анна Сергеевна, проводят в вашу комнату, а вам, Виктор Михайлович, нужно будет пройти со мной. Даша, проводи госпожу Фокину.
Дашей он назвал явившуюся с ним вместе барышню лет двадцати пяти и весьма своеобразного вида. Вот вроде и фигура симпатичная, и черты лица правильные, но как глянешь ей в глаза, так и сразу вся симпатичность исчезает — абсолютно пустой, ничего не выражающий взгляд. Такое впечатление, что ничего своего в этой Даше нет, и что ей скажут, то и сделает. Скажут отдаться — отдастся. Скажут убить — убьёт. Скажут прыгнуть в окно — прыгнет. И всё это исполнит бесстрастно, механически и до тошноты правильно. Не знаю, сочиняют ли тут страшилки про роботов-убийц, но про такую можно было бы. На меня, честно говоря, эта девица нагнала своим взглядом страху больше, чем оба мордоворота вместе взятые. Судя по тому, что Анечка даже не попыталась не то, что возразить, а и просто показать неудовольствие, действовала Даша этаким образом не на меня одного. Тёзку, кстати, она тоже впечатлила, и впечатления дворянина Елисеева оказались почти такими же, как и мои.
В коридор вышли все вместе, дальше Анечка под конвоем Даши двинулась в одну сторону, мы с тёзкой и тройкой похитителей в другую, и почти в конце коридора остановились у двери за номером 38. Мы с тёзкой остались стоять перед ней под присмотром мордоворотов, их главный прошёл, но уже через полминуты пригласил тёзку войти. На этот раз одного, без конвоиров. Пройдя через приёмную, мы вошли в кабинет кого-то из здешних начальников, может, и не самого главного, но уж всяко главнее нашего сопровождающего. И повёл себя этот начальник самым что ни на есть начальственным образом — просто указал рукой на два поставленных перед его столом стула.
— Итак, Виктор Михайлович, — начал он, когда мы уселись, — как вы понимаете, знать, кто мы и где вы, вам пока преждевременно. Меня можете называть Александром Ивановичем, вашего провожатого — Владимиром Дмитриевичем.
Вообще, по правилам в таком случае следовало изобразить нечто среднее между поклоном и кивком, но тёзка делать этого принципиально не стал. Я с ним полностью согласился — нечего тут, понимаешь, политесы разводить, не заслужили.
— Приносим вам, Виктор Михайлович, извинения за методы, коими побудили вас к нам прибыть, — продолжил этот, ну хорошо, пусть будет Александр Иванович. — Однако у нас не было уверенности в том, что вы примете приглашение, направленное обычным, так сказать, порядком.
Ага, теперь, значит, это называется приглашением. Ладно, запомним, может, когда и пригодится.
— Ни вам, ни госпоже Фокиной здесь ничего не угрожает, — вещал Александр Иванович. — Если, конечно, вы, Виктор Михайлович, будете сохранять благоразумие. Поэтому попрошу вас прямо сейчас отдать Владимиру Дмитриевичу оружие, которое вы сумели сюда пронести. И, пожалуйста, без глупостей, — добавил он, запустив руку под стол.