Главная же причина резко усилившегося у нас с тёзкой желания отсюда бежать крылась в том, что мы потихоньку начали Александра Ивановича дурить, и нам совсем не хотелось, чтобы он это заметил. Иллюзий особых мы тут не строили, что рано или поздно наши хитрости откроются, понимали, а потому и желание покинуть это неведомое место в нас неуклонно росло и крепло.
Что за хитрости? Да ничего особенного, просто с недавних пор всё чаще и чаще мы терпели досадные неудачи при выполнении поставленных Александром Ивановичем задач, причём именно тогда, когда оба пребывали в полной уверенности, что задача нам вполне по силам. Умышленно терпели, разумеется. Идея, не буду скромничать, была моя, но и дворянин Елисеев, надо отдать ему должное, подхватил её, что называется, на лету. Нет, время от времени у нас всё получалось, строить из тёзки совсем никуда не годного неудачника нам вовсе не хотелось, но и показывать в полной мере наши успехи не хотелось ещё больше. Раз уж здесь наверняка заготовлены всякие препятствия к побегам таких способных учеников, как дворянин Елисеев, пусть представление о его способностях будет у здешнего начальства по возможности неполное и искажённое. Нам с тёзкой хуже от того уж точно не станет.
Насколько мы себе представляли, обман наш пока что оставался нераскрытым — очень уж искренне сокрушался Александр Иванович, когда у дворянина Елисеева в очередной раз «не получалось». Да и упражнения, которыми он загружал нас с тёзкой в последние несколько дней, были, мягко говоря, далеко не простыми.
— Да что ж такое-то, Виктор Михайлович! — с досады Александр Иванович даже по столу хлопнул, когда тёзка в очередной раз «не смог» телепортировать здоровенный ящик через стену. — Вот только же что у вас получалось!
Ну да, получалось. С ящиком, размеры которого уступали этому раза в три. Что для Александра Ивановича важно умение тёзки управляться с телекинезом и телепортацией крупногабаритных предметов, мы уже заметили, потому и «неудачи» с перемещением именно больших ящиков случались у нас гораздо чаще, чем при работе с маленькими коробками и ящиками поменьше.
Но если не говорить о наших с тёзкой ухищрениях, то какой-то просто невероятный прогресс в развитии тёзкиных, а значит, и наших с ним общих способностей впечатлял, и это я ещё предельно мягко выразился. Освоив телекинез, мы оба уже чувствовали себя титанами, и когда на очередном занятии Александр Иванович снова посадил тёзку за стол, а ассистент положил на тот стол небольшой деревянный брусок, даже я воспринял это как оскорбление, про тёзку уж и не говорю. Ну да, мы, такие великие и могучие, запросто грузовики огроменные, да ещё не пустые, по двору перекатываем, а тут нам опять какую-то фитюльку подсовывают! Оказалось, фитюльку эту надо было не просто передвигать, а делать это с максимально возможной скоростью. Тоже, знаете, не ахти какая трудность, и уже с третьей попытки брусок лихо летал. Вот тогда и выяснилось, что это всего лишь разминка, а настоящие упражнения куда как интереснее…
Когда Александр Иванович посадил тёзку всё с тем же бруском за другой стол, длинный и с дощатой стенкой посередине, мы с дворянином Елисеевым поначалу смысла этаких нововведений не поняли, и со всей дури вгоняли брусок в ту стенку, пытаясь её пробить. Пробить у нас так и не вышло, и после нескольких таких неудачных попыток Александр Иванович объяснил, что смысл упражнения на самом деле не в этом, а в том, чтобы брусок оказался за стенкой, причём без её пробития. Тут-то мы с тёзкой в осадок и выпали. Нет, тёзка честно пытался втолковать Александру Ивановичу, что это невозможно, тот минуты две эти возражения внимательно послушал, а потом заявил, что вообще-то не получается только у тех, кто сам в такое не верит, и если выполнять задачу, а не доказывать себе и другим невозможность её выполнения, всё как раз и получится.
— Я прекрасно понимаю, Виктор Михайлович, ваш опыт не позволяет вам считать такое возможным, — мягко нажимал наш самоназначенный тренер. — Но вспомните, когда-то вы не умели читать и писать, а ещё раньше даже ходить не умели. Да, вы знали, что это возможно, что этому можно научиться, вот и научились. Сам я, увы, перемещать предметы сквозь стены не умею, но я точно знаю, что это возможно. Впрочем, уговаривать вас я не буду, у меня найдётся нечто более убедительное. Пойдёмте, Виктор Михайлович, сами всё и увидите.
Увидели. Далеко идти не пришлось, уже через пять минут дворянин Елисеев удобно устроился на стуле в маленьком кинозале, и ещё через минуту мы с ним смотрели, как на экране некий человек в маске вполне успешно телепортировал такой же брусок, потом всякие предметы покрупнее, причём никаких следов монтажа в показанном нам кино лично я не усмотрел. Оно, конечно, не означало, что всё прям так и чисто, но… Недолго посовещавшись, мы с тёзкой всё же решились поверить.