— Будем, Эмма Витольдовна, — согласился тёзка.
Глава 6
Больше знаний — больше вопросов
Процедура выявления у дворянина Елисеева способностей к правильному, как выразилась госпожа Кошельная, исцелению нас с тёзкой, не буду скрывать, удивила. Сначала Эмма Витольдовна попросила тёзку снять наручные часы и пиджак. Опасливо и неодобрительно покосившись на пистолет в подмышечной кобуре, избавиться и от него она тем не менее не потребовала, зато тёзке пришлось закатать рукава рубашки. Затем хозяйка кабинета усадила посетителя в кресло, подозрительно напоминавшее те, что стоят у зубных врачей, настроила высоту подголовника и попросила по возможности расслабиться. Выждав с полминуты, Эмма Витольдовна принялась аккуратненько, кончиками пальцев, ощупывать тёзкины руки от запястий до локтей — сначала правую, затем левую. Делала она это, беззвучно шевеля губами, будто проговаривая про себя последовательность манипуляций, чтобы не ошибиться. Закончив с этим, госпожа Кошельная приветливо улыбнулась, отчего вся её напускная важность моментом исчезла, и поинтересовалась у дворянина Елисеева, есть ли у него близкие родственники, имеющие способности к целительству. Наличие такой родни тёзка признал, не уточнив, однако, о ком именно идёт речь. Эмма Витольдовна удовлетворённо кивнула, мол, так я и знала, и продолжила ощупывание, на сей раз занявшись кистями рук, особое внимание уделяя ладоням и пальцам. Снова коротенький перерыв, и снова ловкие пальчики принялись изучать кандидата в целители. Теперь госпожа Кошельная встала позади кресла и её пальцы прошлись тёзке по вискам и затылку, вызвав у нас неоднозначную реакцию — я находил действия женщины приятными и пытался представить, насколько было бы хорошо, если бы они продолжились и на других частях нашего с тёзкой тела, не будем уточнять, каких именно, а вот дворянина Елисеева почему-то потянуло в сон.
Получив разрешение встать и одеться, тёзка для начала пару раз энергично махнул руками, сбрасывая с себя сонливость, что, кстати, даме тоже понравилось, судя по очередному довольному кивку и мимолётной улыбке, на мгновение вернувшей женщине её тщательно скрываемую миловидность.
— Превосходно, Виктор Михайлович, просто превосходно! — госпожа Кошельная явственным образом воодушевилась результатами осмотра. — Ваша готовность к овладению высшим видом целительства даже намного выше, чем у моего лучшего до сих пор ученика!
— Прошу прощения, Эмма Витольдовна, вы сейчас не Николая Михальцова упомянули? — самое интересное, что я и сам, услышав про лучшего ученика, почему-то подумал о том же персонаже, но дворянин Елисеев не постеснялся спросить напрямую.
— Да, о нём, — с удивлением подтвердила женщина. — А вы его знаете?
— Знакомы, — углубляться в подробности тёзка опять не стал.
— Мой лучший ученик и моё сильнейшее разочарование, — в этот раз улыбка у дамы получилась какой-то грустной. — Свои выдающиеся способности к высшему целительству Николаша развивать просто отказался, вы только представьте!
Да, вот что значит правильно себя поставить… Николай Михальцов, если тёзка ничего не путал, был старше него лет на шесть, но он так и остался для Кошельной Николашей, а дворянин Елисеев сразу проходил у неё Виктором Михайловичем. Впрочем, мы оба прекрасно понимали, что главной причиной столь почтительного отношения стало личное участие тёзки во вразумлении потерявшего берега институтского руководства.
— Он тогда сказал, что и на своём уровне получит от целительства столько денег, что на хорошую жизнь ему их будет довольно, — продолжила жаловаться Эмма Витольдовна. — Разочаровал меня Николаша ленью своей и жадностью, что теперь сказать, разочаровал… Надеюсь, вы, Виктор Михайлович, по этой дорожке не пойдёте?
— Я, Эмма Витольдовна, как источник дохода целительство не рассматриваю, — под пристальным тёзкиным взглядом госпожа Кошельная заметно стушевалась. Ну да, осуждает Михальцова за жадность, при этом сама возмещает казне упущенную, а точнее украденную выгоду. Ею самой же и украденную, прошу заметить. Да, не она одна здесь такая, но в любом случае праведный гнев в исполнении Эммы Витольдовны смотрелся сейчас, скажем прямо, не шибко убедительно.