В оценке же ближайших перспектив службы как таковой мы с тёзкой пребывали в полном единодушии. Да, нам обоим больше всего на свете хотелось поучаствовать в поиске заказчика покушения на дворянина Елисеева, но в то же время мы оба же прекрасно понимали, что в первую очередь почти наверняка придётся копаться в теневых делишках Михайловского института — очень уж многим на самом верху не понравилась причастность некоторых его специалистов к недавнему мятежу. Имелось, правда, ещё одно обстоятельство, глаза на которое открыл нам с тёзкой надворный советник Денневитц.
…В соответствии со славной традицией, в том или ином виде существующей здесь везде, при поступлении на службу новичок должен проставиться или, как тут говорят, накрыть стол новообретённым сослуживцам. Поскольку сильно расширять круг полностью посвящённых в дело высокое начальство предусмотрительно не желало, тех самых сослуживцев у дворянина Елисеева всего и было — Денневитц да Воронков. В данном случае тёзку это даже порадовало, потому как существенно сокращало затраты на угощение. Вот когда все собрались у тёзки в кремлёвской квартире и уселись за столом с единственной бутылкой красного вина и двумя большими блюдами с нарезкой хлеба, ветчин, сыров и колбас, Карл Фёдорович и выдал:
— Вы должны понимать, Виктор Михайлович: господа офицеры, которым вы помогли проникнуть в укрытие мятежников, хоть и дали слово не разглашать подробности, но рапорты написали очень обстоятельные. Дальше штаба лейб-гвардии Кремлёвского полка те рапорты, конечно, пошли только к нам, но штабные офицеры уже интересовались, нельзя ли провести в полку учения с применением ваших способностей.
Так, блин… Слова, пришедшие мне на ум по этому поводу, я из уважения к общественной нравственности пропущу, как и те речевые обороты, в которых тёзка выразил полное со мной согласие.
— Я хорошо помню, что вам это далось с большим трудом и неприятными последствиями, — продолжал Денневитц, — потому и предупредил господ офицеров о преждевременности таких вопросов и нежелательности подобных разговоров. Но вы же, Виктор Михайлович, знаете военных — за любое новшество, дающее им превосходство над противником, или хотя бы такое превосходство обещающее, они готовы ухватиться обеими руками. В свете предстоящих нам дел я буду и далее оберегать вас от чрезмерного интереса полкового начальства, но вечно такое продолжаться не сможет, и рано или поздно к вопросу об использовании ваших способностей в военных действиях вернуться придётся…
С теми же не упоминаемыми здесь словесными конструкциями мы оба вынуждены были признать, что надворный советник прав. Военным действительно только покажи что-то новенькое, за уши потом не оттащишь. Видел я в тёзкиной памяти, как светился от счастья подполковник Елисеев, когда в его батальон начали поступать самозарядные карабины Феоктистова и пистолеты-пулемёты Шпагина, так что хотелки кремлёвских гвардейцев смотрелись очень даже ожидаемо, странно даже, что до нас они дошли с такой задержкой. За эту задержку стоило сказать спасибо Денневитцу, как и за его предупреждение, но тут у тёзки нашлись и собственные соображения, с которыми я согласился.
— Я всё понимаю, Карл Фёдорович, и глубоко вам признателен, — блеснул дворянин Елисеев хорошими манерами, — однако же вот что должен сказать…
Денневитц с Воронковым показали самое заинтересованное внимание.
— Как студент Императорского Московского университета, я на собственном опыте знаком с преимуществами систематического образования, — после недолгой паузы продолжил тёзка, — и должен напомнить, что в развитии моих способностей такой системы не было. Откровенно говоря, мне представляется непродуманным заниматься подобными опытами без должного понимания самой сути моих способностей и без умения применять их, не причиняя вреда собственному здоровью.
— Соглашусь с вами, Виктор Михайлович, — недолго подумав над тёзкиными словами, ответил Денневитц. — В свете изложенных вами обстоятельств проведение опытов с военными было бы и вправду пока что излишним. Да и дел нам с вами других пока что хватит…