Тем не менее, несмотря на все неудачи, преследовавшие Воронкова, возможность оказаться раскрытым у дела ещё имелась, но для этого следовало проделать немалую работу.
Прежде всего оставалось разыскать, наконец, тех двух персонажей, связанных с Голубевым, как и установить личность третьего и тоже его найти. Больших надежд мы с тёзкой тут не питали, но необходимости найти этих фигурантов и таким образом закрыть вопрос с ними это не отменяло.
Изучение связей университетских библиотекарей представлялось более перспективным, хотя мы оба понимали, насколько долгой и кропотливой будет такая работа, и совсем не понимали, когда господин Воронков сможет за неё приняться. Но пока что выходило, что наводчика следовало искать именно там, а уже через него пытаться дотянуться и до заказчика. Тут, правда, тёзка обратил внимание на некоторую неувязку — если он записался на определённый день, почему Голубев выехал ему навстречу именно поздним вечером?
— А ты часто так поступал? — спросил я. — В смысле, часто ли выезжал в Москву в ночь, если у тебя были какие-то дела на следующий день?
— Да почти всегда, — подумав, ответил он.
— И время выезда тоже всегда было одним и тем же? — я захотел уточнений.
— Ну да, — признал дворянин Елисеев.
— Значит, среди твоих приятелей это знали почти что все? — продолжил я. — А от них мог узнать и вообще кто угодно?
— Получается, что так… — недовольно выдал тёзка.
Ну да, недовольство его я хорошо понимал — это что теперь, ещё и его университетских приятелей шерстить придётся? Та ещё работка, мать её, да и отношения с теми приятелями можно подпортить… Но заниматься этим, боюсь, будет надо, если только не найдётся в ходе следствия какая-то иная зацепка. Вот только когда теперь сможем мы к этому делу вернуться?..
Глава 2
Институтский переполох
В Михайловском институте физиологической психологии Российской Академии наук нас уже ждали, причём не только институтское начальство. Сразу за въездом на институтскую территорию успел расположиться пост жандармов — офицер, вахмистр и трое нижних чинов. Смотрелись жандармы — офицер с расстёгнутой кобурой, вахмистр с «юргенсом» и нижние чины с ППШ — даже несколько устрашающе, что нас с тёзкой, однако, не пугало, поскольку Денневитц по пути сообщил, что следствие в Михайловском институте будет вести особый комитет, составленный из чинов дворцовой полиции и жандармов, а если потребуется, привлекут и полицейских сыщиков.
Вопрос со свободой проезда Денневитц решил легко и просто, показав, не выходя из машины, служебный жетон, и наша колонна неспешно втянулась за ворота. Да, колонна — помимо бронированной «Яузы», перевозившей столь ценных служащих дворцовой полиции, как надворный советник Денневитц, титулярный советник Воронков и внетабельный канцелярист Елисеев, с нами ехали ещё одна «Яуза», уж не знаю, бронированная или нет, с какими-то нам с тёзкой незнакомыми господами в штатском, тентованный «кабан» с солдатами лейб-гвардии Кремлёвского полка, «Терек» с радиостанцией и два автобуса — один тоже с публикой в штатском, второй пустой, видимо, на случай арестов. Всё, короче, очень серьёзно, серьёзнее некуда.
На самом деле, как опять же рассказал Денневитц, гвардейцы и жандармы заняли Михайловский институт ещё на рассвете, и к нашему прибытию старательно исполняли известное в полицейской практике правило «всех впускать, никого не выпускать». Не знаю, кто операцией командовал, но действовал он исключительно грамотно — «захватчики» расположились на территории института так, что со стороны Камер-Коллежского Оленьего Вала никто бы и не заметил, что Михайловский институт взят ими под контроль.
Институтских сотрудников и служащих, с утра начавших приходить на службу, провожали на их рабочие места и велели заниматься своими делами, не перемещаясь ни между зданиями института, ни внутри каждого отдельного здания, так что к появлению в институте представителей того самого особого комитета обстановка в научно-исследовательском учреждении потихоньку становилась напряжённой и нездоровой, поэтому мы сразу взялись её разряжать и оздоровлять, насколько это было возможным сделать в рамках поставленных нам задач, каковых имелось аж три штуки. Первым номером значилось выявление всех сотрудников института, причастных к заговору и мятежу, с их арестами и последующим следствием для точного установления степени вины каждого. Под номером два шло разбирательство с частными заработками институтских сотрудников и вообще состоянием денежных дел в институте, тоже с арестами и дальнейшими следственными действиями. Номер же третий достался всему остальному, что господин надворный советник Денневитц посчитает достойным внимания, аресты и продолжение следствия также отдавались здесь на усмотрение Карла Фёдоровича.