— Отлично, Виктор Михайлович! — как мы понимали, Денневитцу о тёзкиных успехах уже сообщили, так что встречал он подчинённого чуть ли не с распростёртыми объятиями. — Как скоро вы сможете телепортировать вместе с собой других людей в незнакомые помещения?
Да, похоже, степень необходимости таких действий у надворного советника уже приближалась к высшей точке. Что же, чем порадовать начальника, у дворянина Елисеева не то чтобы уже и было, но и каких-то препятствий к тому мы с ним не предполагали.
— Опыты можно будет провести хоть завтра, Карл Фёдорович, — доложил тёзка, — но лучше бы сразу проводить их с теми же людьми, которых я должен буду сопровождать уже в деле, — чёрт, а вот это зря… Не стоило дворянину Елисееву показывать, что он имеет представление о планах Денневитца, вот точно не стоило. Вряд ли оно ему понравится…
— Догадались-таки, — понять по голосу, сильно ли Денневитц недоволен, не получалось. Хоть разнос не устроил, и то радует. — Но вы правы, Виктор Михайлович, так будет лучше. Вот только проводить эти опыты вы будете не в Михайловском институте, а в Кремле.
М-да, кажется, Денневитца уже припекает. Раньше, помнится, он не шибко стремился расширять круг посвящённых в тёзкины возможности, а теперь уже и не пытается оспорить такую необходимость. Впрочем, цепляться за секретность надворный советник не перестал, раз назначил местом проведения опытов Кремль. Ну и ладно, отрабатывал же тёзка в Кремле телепортацию с Денневитцем и Воронковым «на прицепе», и отрабатывал успешно, почему бы не поступить так и сейчас? Да, с Эммой встретиться не удастся, так оно бы всё равно не вышло, раз тёзка отправлялся бы в институт не один… Как бы там ни было, следующим утром внетабельному канцеляристу Елисееву представили трёх чинов дворцовой полиции — вахмистра Чучева и младших унтер-офицеров Пронина и Дягилева. При стандартной невыразительной внешности, очень удобной для их службы, во всех троих нам с тёзкой не составило труда заметить внимательную цепкость, с которой они, будто скучая, осматривались по сторонам, а кажущаяся расслабленность движений выдавала в новых тёзкиных подопечных матёрых хищников, не тратящих силы попусту и постоянно готовых к броску. Мастера, в общем. Да оно и к лучшему, мы же понимали, что тёзке придётся переместиться неведомо куда и самому, а в такой компании это будет уж всяко безопаснее.
На отработку совместной телепортации между Троицкой и Комендантской башнями, к которой присоединился и титулярный советник Воронков, ушло почти полдня — дворянин Елисеев хотел быть уверенным, что в реальных условиях всё будет получаться как надо. А когда тёзка эту уверенность обрёл, последовал вызов к Денневитцу, где надворный советник и поставил задачу.
Предстоявшее дело призвано было завершить, наконец, историю неудавшегося мятежа, вовсе не закончившуюся памятным судебным процессом. Каким образом удалось установить, где и у кого хранятся компрометирующие материалы, с помощью которых заговорщики обеспечивали неуместную слепоту и безрукость многих из тех, кто должен по роду службы стоять на страже престола и отечества, Денневитц не говорил, а у тёзки хватило ума не спрашивать, однако же именно эта квартира, занимаемая отставным коллежским советником [1] Бакванским, личным участием в заговоре и мятеже не запятнанным, видимых связей с мятежниками не имевшим, а потому в поле зрения следствия до сих пор не попадавшим, и должна была стать нашей целью. В том, что залежи компромата так и продолжают храниться на квартире, а не переправлены куда-либо ещё, Карл Фёдорович не сомневался, не иначе, имея к тому серьёзные основания. Проводить полицейскую операцию обычным порядком Денневитц не хотел, поскольку имел сведения, что хранилище этих интересных бумаг заряжено горючими веществами, и справедливо опасался, что пока в квартиру удастся попасть, Бакванский успеет их уничтожить. Светошумовых гранат тут, к сожалению, ещё не изобрели, с другими методами дистанционного быстрого, но не смертельного отключения людей тоже было не очень, а тут, понимаешь, кстати подвернулся внетабельный канцелярист Елисеев со своими способностями. Уж очень хотелось Карлу Фёдоровичу ознакомиться с теми бумагами — прямо-таки заел, знаете ли, профессиональный интерес, и спалось ему плохо без них, и кушалось без особого аппетита.